"Велесова книга" в русской истории: "Подлог или историческая сенсация?"

В Воронеже прошло открытое заседание историко-дискуссионного клуба "Наша история" на тему "Велесова книга".

С афоризмом "Историю пишут победители, поэтому в ней не упоминаются проигравшие" Артура Дрекслера знаком практически каждый. И вправду, спекулировать историей было модно и выгодно во все времена, и в этот раз участники клуба попытались разобраться, кому было выгодно создать этот поддельный документ.

 Все сведения об истории текста до момента публикации исходят от эмигранта, автора художественных произведений и любительских сочинений по славянскому фольклору Ю. П. Миролюбова. Согласно его рассказам, в 1919 году полковник Добровольческой армии, художник Фёдор Артурович Изенбек (которого Миролюбов называл «Али» и ошибочно считал «туркменом») во время отступления от Москвы нашёл в разграбленном и покинутом княжеском имении Задонских (такого княжеского рода не существовало; сторонники подлинности табличек предлагают разные варианты имени хозяев имения), на полу в разграбленной библиотеке деревянные дощечки, испещрённые непонятными письменами, и забрал их. Миролюбов так излагает обстоятельства находки: «Изенбек нашёл их в разграбленной усадьбе не то князей Задонских, не то Донских или Донцовых, не помню, так как сам Изенбек точно не знал их имени. Это было на Курском или Орловском направлении. Хозяева были перебиты красными бандитами, их многочисленная библиотека разграблена, изорвана, и на полу валялись разбросанные дощьки, по которым ходили невежественные солдаты и красногвардейцы до прихода батареи Изенбека.» В 1925 году Изенбек поселился в Брюсселе, где о табличках узнал Миролюбов, который и занялся их изучением. Изенбек ревниво относился к дощечкам, не позволял выносить их из своего помещения и отклонил предложение профессора брюссельского университета А. А. Экка об их изучении. Миролюбов пытался реставрировать дощечки, переписывать их, расшифровывать и фотографировать. Ему удалось переписать большую часть и сохранить достаточно чёткое изображение одной из табличек и ещё несколько (до шести) менее чётких. В августе 1941 года Изенбек умирает, и таблички бесследно исчезают. Кроме того, нет никаких документальных свидетельств того, что «дощечки Изенбека» видел кто-нибудь ещё, кроме Миролюбова. В ноябре 1953 года в «Жар-птице» появляется первое сообщение о русских дощечках V века, а с января 1954 по февраль 1955 год выходят статьи Кура о дощечках, содержащие цитаты из записей Миролюбова и фотографию одной из дощечек (впоследствии № 16).

Интерес читателей журнала к «Велесовой книге» позволил летом 1954 года Ю. П. Миролюбову эмигрировать в США и сразу стать редактором «Жар-птицы», а с 1956 года сам журнал стал выходить типографским способом (изначально он издавался на ротаторе). Тем не менее, за 1956 год не было напечатано ни одной статьи о дощечках, зато началась публикация стихов и рассказов Ю. П. Миролюбова. С марта 1957 по май 1959 года в «Жар-птице» стали систематически публиковать тексты дощечек, которые были не вполне понятным образом перенумерованы. При этом Миролюбов возложил всю ответственность за публикацию на Кура, а в письме, датированном ноябрём 1953 года, просил вовсе не упоминать его имени. Н. Ф. Скрипник разыскал машинопись, которую печатал сам Ю. Миролюбов на своей пишущей машинке и посылал А. Куру в редакцию «Жар-птицы» для печати. При этом правка Кура оказалась весьма странной: когда в «Жар-птице» имеется указание на лакуну, очень часто сопровождаемое описанием дефекта дощечки («текст разрушен», «текст сколот», «ряд букв стёрлись или соскоблены»), в машинописи в том же самом месте читается исправный текст.

в «Жар-птице» и машинописи в одном и том же контексте читаются разные слова, которые не сходны по буквенному составу, но часто имеют примерно тот же смысл. Например, на дощечке № 6г фраза под себіа бера заменена на подчинашет.

в «Жар-птице» и машинописи различаются написания букв, которые не являются графическими вариантами (в этом случае мы могли бы объяснить замену букв унификацией орфографии). Так, союзу а, который читается в «Жар-птице» на дощечках № 11б и 15а, в машинописи соответствует союз i, букве ѣ на дощечке 8 соответствует диграф іе.

В первой статье Кура приведён гимн Перуну, который впоследствии был издан в «Жар-птице» как конец текста дощечки № 11б. Однако в машинописи этот гимн «припечатан позднее».

Цитаты в статьях Кура 1953—1955 годов не сходятся с текстом дощечек во многих мелочах: добавлены и изменены буквы и так далее.

Далее большую роль в судьбе этого текста сыграл С. Лесной (псевдоним С. Парамонова), эмигрант второй волны и профессор биологии в Канберрском университете. Он опубликовал текст некоторых дощечек, не входивших в публикацию «Жар-птицы». По его утверждению, эти тексты ему прислал Миролюбов. Ему же принадлежит первый перевод некоторых дощечек и обширный пересказ её содержания.

Таким образом, существует три основных источника, содержащих тексты дощечек:

машинопись Ю. П. Миролюбова;
публикация в «Жар-птице»;
публикация в книге С. Лесного «Влесова книга».

Они были собраны вместе в |1970-х годах Скрипником. В СССР первая публикация о «Велесовой книге» относится уже к 1960 году, однако полностью её текст был напечатан в России лишь в 1990 году О. В. Твороговым и следует машинописи Миролюбова; учтены также некоторые варианты других источников. Список дальнейших многочисленных изданий 1990-х годов приведён в конце статьи; во многих из них текст памятника произвольно искажён сравнительно с публикациями в «Жар-птице» и С. Лесного.

Летом 1959 года до сведения всех заинтересованных сторон были доведены результаты экспертизы фотографии дощечки, проведённой кандидатом филологических наук, сотрудницей Института русского языка АН СССР Лидией Петровной Жуковской, специалистом по исторической палеографии и фонетике раннедревнерусских рукописей. По утверждению Л. П. Жуковской, редакция советского журнала «Вопросы языкознания» сама направила ей фотографию дощечки. Заключение было опубликовано в 1960 году в этом журнале.

Вывод экспертизы:

Фотография на самом деле сделана не с дощечки, а с прописи на бумаге письменных славянских памятников. Более того, степень грамматической бессистемности и произвольности в тексте такова, что аналогов этому нет ни в одном когда-либо известном языке мира. Из этого делается вывод о том, что язык «Велесовой книги» не может быть каким-либо естественным языком какой бы то ни было эпохи вообще; это результат искусственной деятельности фальсификатора, не имевшего представления об истории славянских языков.

Текст: Евгений Турбин