Литературный музей им. И.С. Никитина

14 июня 2016 г. члены «Нашей истории» посетили Воронежский областной литературный музей им. И.С. Никитина.

Музеев в нашем городе много, и каждый из них заслуживает отдельного подробного рассказа, но этот музей всё же выделяется на общем фоне. Он погружает нас в особую атмосферу – даёт соприкоснуться с условиями, в которых на нашей земля рождались великие произведения. 

Первый зал посвящен народному творчеству жителей нашей области – лубочные картины, вышивка и тетрадь Алексея Кольцова с записанными им пословицами. Кольцову посвящен два следующих зала – в экспозиции представлены портреты его родителей, рукописи поэта, единственное прижизненное издание его стихов, книги из его библиотеки, два его портрета работы художника Горбунова (прижизненная акварель и сделанный по ней посмертный портрет маслом – правда, знавшие поэта говорили, что на большом портрете художник не смог передать хитрый взгляд, который выросший среди торговцев Кольцов унаследовал от своих родственников). Происхождению поэта посвящен и воссозданный уголок купеческого дома – конторка со счетами, подсвечником и безменом, горка (шкаф) с посудой. Проработавший две месяца в пушкинском музее-заповеднике Сергей Довлатов в посвященной этому месту книге немало иронизировал над тем, что не все вещи в той экспозиции действительно принадлежали Пушкину – но музей это всё же не аукцион «Сотбис» и атмосфера, в которую там погружаются посетители, представляющие каково писать по не слишком ровной бумаге при свете свечи, намного важнее нотариально заверенной принадлежности! Впрочем, для любителей подлинности есть в экспозиции среди посуды сливочник, действительно принадлежавший семье Кольцовых… 

Для того, чтобы быть поэтом мало писать стихи – надо ещё, чтобы о них узнали люди, поэтому экскурсовод много и интересно рассказывало о тех, кто помогал Алексею Васильевичу Кольцову – от сына местного помещика Николая Владимировича Станкевича, который отвез в столицу и опубликовал его стихи, до воспитателя наследника престола поэта Жуковского, который пригласил его в столицу в 1836 г. и познакомил в великими литераторами того времени, а потом посетил в Воронеже, когда был тут сопровождая цесаревича (будущего императора Александра II) в поездке по стране.

Следующий зал посвящен Александру Ивановичу Эртелю (1855-1908). Тут уже почти все предметы действительно принадлежали писателю – стол-бюро, лампа, часы, чернильный прибор, а главное – книжный шкаф с написанными им книгами: на первой полке – прижизненные издания, на второй – посмертные дореволюционные,  а затем идут книги изданные при советской власти и в наше время. Правда, литература со временем перестала приносить Эртелю необходимые средства, и последние 12 лет жизни он работал управляющим имениями – в том числе и имением Елизаветы Чертковой, матери секретаря Льва Николаевича Толстого.

Завершают экспозицию первого этажа два зала, посвященных творчеству Ивана Бунина. Первый зал рассказывает о его дореволюционной жизни – первые издания («На край света» 1897 г. с дарственной надписью Эртелю), портреты членов семьи, виды Воронежа 1870-х годов, а второй – про времена Гражданской войны и эмиграции: стол и предметы из дома художника Евгения Буковецкого в Одессе, в котором Бунин прожил два года во время Гражданской войны до отъезда за границу, и книги изданные за рубежом (Бунин до конца жизни писал по-русски), а также фотографии Бунина на церемонии вручения Нобелевской премии по литературе 1933 года – он стал не просто первым нашим земляком, получившим эту премию, но и первым из россиян.

Два зала на втором этаже посвящены двум писателям ХХ века – Андрею Платонову и Осипу Мандельштаму. Их оформляли театральные деятели, поэтому они радикально отличаются от остальных – вместо мягкого света там всё выдержано в мрачных черных и коричневых тонах (видимо, так полагается представлять себе прошлое нашей страны), при этом особенно не повезло Платонову. Его зал разделен надвое стеклянной перегородкой, и в отгороженном пространстве помещено на удивление мало экспонатов – пишущая машинка, чернильный прибор (при этом экскурсовод уточнила, что чернильницами Платонов пользовался редко – предпочитал писать карандашом) и стопка книг Платонова, изданных за последние три десятилетия. Бутафорские рельсы на уровне груди и пояса тоже не добавляют удобства посетителям, а части оставшейся поверхности размещены десятка два фотографий и фотокопий его статей 1920-х годов. Словом, имеющееся  пространство музейного зала явно можно было использовать намного лучше – тем более, что этажом ниже есть немало примеров, как надо. Спас дело только рассказ экскурсовода – о детстве Платонова (тогда ещё – Климентова) в семье железнодорожников, о его работе мелиоратором в нашей области (тогда ещё губернии; его результаты били признаны лучшими во всем Советском Союзе – и Платонова перевели в Москву в наркомат замледелия) и о делавшихся тогда же его первых литературных опытах, о том, как во время войны он приехал в разрушенный родной город – и какие рассказы были написаны по поводу каждого события…

Мандельштаму повезло больше – его зал оформлен с гораздо большей любовью и вниманием (хотя прожил в Воронеже он намного меньше Платонова): фотографии, книги стихов, отдельные стихотворения в рамках… Целая стена отведена портретам местных деятелей, с кем он общался во время ссылки. Удачным элементом экспозиции стал монитор с меняющимися в цикле фотографиями Воронежа 1930-х – таким видел наш город ссыльный поэт.

Жаль только, что в экспозиции музея почти ничего нет о воронежских поэтах и писателях ХХ века…

После такой экскурсии хочется сказать огромное спасибо работникам музея за их работу, ведь основное развитие музея пришлось как раз на непростые 1990-2000-е годы, но и в этих условиях они добились великолепных результатов и получился музей, куда хочется прийти ещё не один раз!

Евгений Киселёв