Политическая и государственная деятельность С.М. Кирова

Здесь представлена работа в номинации «Переломные точки русской истории» конкурса «Наследие предков – молодым» 2019 года. Автор – Мария Зеленина. Подробнее о конкурсе: https://vk.com/vrn_nasledie. 

Введение

Актуальность исследования политической и государственной деятельности С.М. Кирова заключается в том, что перемены, происходящие в нашей стране, вызывают необходимость переосмысления событий, фактов и явлений отечественной истории XX века. В первую очередь необходимо пересмотреть те факты, которые длительное время являлись спорными и противоречивыми. К таким фактам и относится деятельность и смерть Сергея Мироновича Кирова.

С.М. Киров является яркой, неординарной и загадочной личностью советской истории. Он, несомненно, внес ценный вклад в историю Советского государства. Работая на Северном Кавказе, в Закавказье на должности секретаря ЦК Компартии Азербайджана, в Ленинграде, Сергей Миронович не только занимался политической деятельностью, но и участвовал в решении острых социальных проблем, проводил экономические мероприятия, которые способствовали развитию этих регионов и страны в целом.

Объектом исследования является социально-политическое развитие России и СССР в 1900 - начале 1930-х годов.

Предметом исследования выступает политическая и государственная деятельность С.М. Кирова.

Среди исследователей, которые занимались изучением жизни, деятельности и убийства С.М. Кирова, в первую очередь надо назвать С.С. Синельникова, который в своей книге[1] из серии «Жизнь замечательных людей» описал деятельность Кирова с изобилием примеров из жизни Сергея Мироновича. В работе М.И Бугаевой и Д.Л. Шумского «Киров и время»[2] Сергей Миронович представлен как профессиональный революционер, истинный большевик, талантливый организатор и политический руководитель.

М.С. Докучаев в своей книге «История помнит»[3] проводит анализ обстоятельств убийства С.М. Кирова и рассматривает различные версии этого трагического события. Также большую работу по исследованию жизни и деятельности Кирова провела А.В. Кирилина[4], используя для аргументации своей точки зрения множество документов, протоколов и писем, касающихся непосредственно Сергея Мироновича.

Нельзя не упомянуть труд О. Эгге[5], который посвящен убийству С.М. Кирова, расследованию этого преступления и последовавшему за ним террору. В работе рассматривается версия, что за убийством Кирова стояли Сталин и НКВД; изу­чаются взаимоотношения между Кировым и Сталиным; осве­щаются мотивы убийцы; показывается политическое использование убийства Кирова руководителями СССР – сначала Сталиным, затем Хрущевым. Однако исследования А.В. Кирилиной и О. Эгге критикует Г. Ферр[6], говоря в своей работе о недостаточном изучении документов этими исследователями, а также об их ошибках. В свою очередь, Ферр проводит глубокий анализ обстоятельств убийства С.М. Кирова, исследуя документальные материалы судебных расследований.

Стоит также отметить статьи Ю.Н. Жукова[7] и В.Э. Багдасаряна[8], которые исследуют проблему убийства Кирова и раскрывают причины и последствия убийства.

Целью курсовой работы является изучение политической и государственной деятельности Сергея Мироновича Кирова.

Достижение данной цели предполагает решение ряда задач:

- осветить революционную деятельность С.М. Кирова в период 1904-1917 гг.;

- охарактеризовать деятельность Сергея Мироновича в период Гражданской войны;

- проанализировать работу Кирова непосредственно на государственных должностях (1920-1934);

- рассмотреть обстоятельства убийства С.М. Кирова и версии убийства.

Хронологические рамки работы охватывают период времени с 1904 года, когда С.М. Костриков вступил в ряды социал-демократов в Томске по 1934 год, когда С.М. Киров был убит.

Методологическую основу курсовой работы составили такие общие и исторические методы, как описание, конкретизация, обобщение, анализ. Основными принципами при отборе фактической информации выступили принцип историзма и принцип критического отношения к источникам.

Источниковую базу работы составили такие работы, как труд М.И. Владимирова[9], в котором собраны очерки и воспоминания о Кирове его современников. Также были использованы материалы из работы сотрудника ленинградского исполкома М.В. Рослякова[10], в которой автор приводит факты, анализирует политическую жизнь страны в 1930-х годах в связи с убийством С.М. Кирова. Книга представляет ценность в историческом плане, поскольку построена на свидетельствах очевидца событий. Ещё одним важным источником являются речи Кирова, его письма, доклады и статьи, собранные в книгах «Киров С.М. Избранные статьи и речи 1916-1934»[11] и «Киров С.М. Мы идем вперед, мы несем священный огонь пролетарской борьбы в своих руках»[12]. Здесь опубликованы наиболее яркие материалы, характеризующие Сергея Мироновича как выдающегося и талантливого оратора. В память о Кирове также составлен сборник «С.М. Киров. Вождь, учитель, друг»[13], в котором собраны воспоминания и статьи современников Кирова, непосредственно знакомых с ним.

Таким образом, личность и деятельность С.М. Кирова, а также его убийство неоднократно привлекали внимание исследователей. Однако и в настоящее время сохраняется необходимость дальнейшего изучения данной проблематики с учетом новейших достижений исторической науки.

Глава 1. Революционная деятельность С.М. Кирова в 1904 – 1917гг.

Сергей Миронович Костриков родился 28 марта 1886 года в городе Уржуме Вятской губернии в семье мещанина. У Сергея было две сестры. Его отец много пил, однажды ушел на заработки и пропал без вести; мать умерла в 1894 году. Девочек взяла на воспитание бабушка, а мальчика определили в дом призрения малолетних сирот, в котором он прожил 8 лет.

Вопрос о родословной Кирова содержит противоречивые и не совсем точные сведения. В воспоминаниях его родных – сестер Анны Мироновны и Елизаветы Мироновны – излагается общепринятая, официальная версия об их отце и бабушке. Первоначально она была сформулирована писательницей А. Голубевой в её книге «Мальчик из Уржума». Для ее написания А. Голубева выезжала в Уржум, встречалась с сестрами Сергея Мироновича, старожилами города. Поскольку источник фактически был один – сестры, то сведения об отце ограничивались фразой: «Пропал без вести, уйдя на заработки». В маленьком провинциальном городке, где люди, принадлежащие к одному социальному кругу, прекрасно знали друг друга, пьянство считалось величайшим позором. Поэтому и дочери, и внук тщательно избегали не только писать об этом, но даже говорить на эту тему среди членов семьи. Но впервые назвал отца Кирова «алкоголиком» публицист С. С. Синельников [14].

В 1901 году Сергей поступил, а в 1904 году окончил за счет благотворительного общества Уржума Казанское низшее механико-техническое промышленное училище, получив награду первой степени и оказавшись в пятерке лучших выпускников того года. В Казани проходили наиболее тяжелые годы жизни Сергея, так как жил он очень бедно, но упорно шел к своей цели – обучаться и получить диплом, так как с дипломом этого училища была открыта дорога практически на все престижные крупные заводы.

В 1904 году Сергей Миронович начал работать чертежником в городской управе Томска и учился на подготовительных курсах Технологического института. Окончание этих курсов давало право учиться затем в этом институте даже тем, кто не имел диплома об окончании гимназии или реального училища.

В это время вихрь революции доходит и до Томска, и с этого момента начинается революционная деятельность Кирова. В 1904 году Сергей Костриков вступил в ряды социал-демократов в Томске, а в декабре 1904 года введен в состав Томского подкомитета РСПРП.

В паспорте Кострикова до революции и его партийном билете стоял 1888-й год рождения. Эта дата появилась в документах Кострикова во время его первого ареста – 2 февраля 1905 года в Томске. Вероятнее всего, такое исправление в его паспорт внесли члены местной социал-демократической организации: в связи с такой поправкой юноша становился несовершеннолетним, и ему понижалась возможная мера наказания[15]. После ареста в феврале 1906 года дома у Сергея, во время обыска, нашли неотправленные письма политического содержания. Но так как дознание ничего не смогло выпытать у арестованных (все отказывались давать какие-либо показания), арестантов начали постепенно освобождать. Сергея выпустили из тюрьмы почти самым последним, 6 апреля.

После первого ареста Кострикову пришлось забыть о подготовительных курсах, поступлении в институт и о высшем образовании. В те дни, по воспоминаниям Крамольникова, один из знакомых Кострикова обронил в беседе: «Мы с Сергеем будем инженерами, нет профессии завидней, она откроет нам сердце каждого рабочего». Сергей прервал его: «Не быть мне инженером, да я о том и не жалею. Нет ничего завиднее, чем быть профессиональным революционером»[16].

После освобождения из-под ареста началась активная работа Сергея Мироновича в подпольной типографии. Нелегальная организация печатала листовки, депеши, брошюры о том, что «русский рабочий класс, а вместе с ним и весь угнетенный народ должны быть наготове, чтобы в удобный момент смело броситься на внутреннюю крепость царского самодержавия и на развалинах царского трона провозгласить народную республику[17]». Типография в Томске, которая находилась в Лесном переулке, благодаря деятельности Сергея Мироновича, проделала невероятно большую работу, выпустив за несколько недель десятки тысяч злободневных листовок. Они распространялись не только в Томске, но и расходились по всей Сибири, проникая даже в воинские эшелоны и в окопы Маньчжурии.

Второй раз Сергей Миронович был арестован 30 января 1906 года на квартире казначея Томского комитета РСДРП. Так как Костриков был необходим подпольной партийной организации, вскоре он был освобожден под довольно крупный залог. После своего освобождения Костриков принялся устраивать побег семерым партийцам, своим соратникам, остававшимся в тюрьме.

Третий раз Киров попал под арест 11 июля 1906 года. В списке предметов, отобранных у Сергея Кострикова при обыске, было сочинение Владимира Ильича Ленина «Письмо товарищу о наших организационных задачах». 16 января 1907 года Костриков был приговорен Томским окружным судом к заключению в тюрьме на два года «как член Томского комитета РСД рабочей партии», запрещенной в Российской империи.

Несмотря на заключение, Сергей Миронович не прерывал связи с партийцами. Он выпускал журнал «Тюрьма», через «тюремную невесту» Серафиму передавал партийцам важную информацию: кому что сказать, что кому сделать, какие книги и вещи прислать, советовал товарищам как нужно себя вести, а к нему шла информация о событиях на воле. В тюрьме Сергей Миронович много и упорно занимался самообразованием, изучал немецкий язык, философию, экономику, читал художественную литературу. 16 июня 1908 года Сергея Мироновича освободили.

До 1909 года Костриков скитался по Новониколаевску (Новосибирску) и Иркутску, и затем обосновался во Владикавказе, где жил его хороший знакомый – Иван Федорович Серебренников, служивший в городской управе Владикавказа секретарем. С его помощью Костриков получил паспорт на имя С.М. Миронова и устраивается на работу корректором, редактором и журналистом в газету буржуазно-либерального толка «Терек». Её издателем и владельцем был С.И. Казаров. Здесь же, в редакции газеты, Сергей Миронович встречает свою будущую жену – конторскую служащую Марию Львовну Маркус.

Подшивки газеты «Терек» за 1909-1917 годы сохранились почти полностью. Более 1500 статей, фельетонов, рецензий, памфлетов С. М. Кирова было опубликовано на ее страницах. «С. Миронов», «Сер. Ми», «Терец», «Турист», «С. М.», «С. К.» – этими и другими псевдонимами он их подписывал[18].

Миронов в пределах возможностей изобличал в «Тереке» местную администрацию, капиталистов и царское правительство в антинародных действиях; писал о сложном материальном положении рабочих и крестьян, об их каторжном труде и сложной жизни, о тяжелом положении женщин на Кавказе, о многих и многих социальных проблемах того времени.

Большую статью Миронов посвятил жилищным бедам, где говорил о том, что народ в большинстве своем живет в ужасных условиях; писал о борьбе с предпринимателями, которые, заселяя в свои комнаты большое количество людей, игнорируют элементарные правила гигиены.

В другой статье Сергей Миронович раскрывал сущность трестов и синдикатов: «Предприниматели, организуя синдикаты, преследуют совершенно иные цели: с одной стороны, эксплуатацию потребителя, с другой – борьбу с рабочими организациями»[19].

В статье «К заседанию городской думы» Киров едко клеймил членов земельной комиссии, внесших предложение о лишении арендного права всего ингушского народа[20].

Часто печатались статьи Миронова о культурных буднях Владикавказа и страны, об известных писателях: Белинском, Толстом, Андрееве, Горьком.

В своих работах Сергей Миронович уделял большое внимание детям бедноты. Испытав в детстве все невзгоды приютской жизни, он с трепетом следил за владикавказским приютом, где ему приходилось бывать по работе. В своей статье «Наши благотворители» он описывает безотрадную картину антигигиенического состояния приюта, эпидемические заболевания среди детей и отсутствие внимания к приюту со стороны «благотворителей».

Во время Первой Мировой войны Сергей Миронович писал в газете о братоубийственном характере войны, о том, что она не отражает интересов широких масс населения. По его мнению, она была выгодная «акулам» капитализма и Соединенным Штатам Америки, которые наживаются на этой трагедии.

26 апреля 1912 года в № 4300 газеты «Терек» была помещена статья «Поперек дороги», посвященная острому политическому материалу – ленским событиям. Подпись читателю незнакома – «С. Киров»[21]. С июля 1912 года в «Тереке» появляется ряд его статей: «По пути интендантства», «Ещё Панама», «Простота нравов», «Нельзя верить». Все они посвящены насущным проблемам общества. В них Киров разоблачает взяточничество представителей городских самоуправлений, говорит о процветающем среди депутатов Государственной Думы интриганстве и прислужничестве, о злоупотреблениях царских чиновников. Например, в статье «Простота нравов» Киров не одобряет деятельности депутатов Государственной Думы и говорит о том, что «огромное большинство наших депутатов в силу многих условий имеет весь отдаленное отношение к населению. Депутаты часто совершенно не связаны с пославшими их»[22]. Сергей Миронович открыто заявляет о многих изъянах политической жизни России, поэтому за статью «Простота нравов» прокурор Владикавказа распорядился начать против автора уголовное расследование, и только амнистия, объявленная царем в связи с трехсотлетием Дома Романовых, спасла Кирова от ареста[23].

За политическую остроту кировских статей, их революционно-демократическую направленность издатель газеты С.И. Казаров пять раз подвергался администрацией Терской области штрафам на крупные по тем временам суммы от 50 до 200 рублей, а на их автора каждый раз следователем заводилось дело.

31 августа 1911 года в редакцию газеты «Терек» ворвались жандармы и арестовали Сергея Мироновича уже в четвертый раз, по делу о томской подпольной типографии. Месяц он содержался во владикавказской тюрьме, затем его отправили в Томск. 16 марта 1912 года Томский окружной суд оправдал Сергея Кострикова за неимением улик по делу о подпольной типографии, а также полицейский пристав не опознал во владикавказском журналисте того юношу, которого арестовывал в 1906 году.

После освобождения Сергей Миронович направился в Москву, где осмотрел Кремль, посетил Большой театр, пообщался с московскими писателями и журналистами. Но, не найдя работы в Москве, возвратился во Владикавказ, в редакцию газеты «Терек».

Во время работы в «Тереке» Костриков налаживал и развивал связи с другими партийцами, искал людей, которым можно доверять. Вокруг Кирова собирались талантливые студенты, молодые интеллигенты, которые приобщались к революционному движению. О том, насколько сложной и многогранной была работа Кирова, свидетельствуют имеющиеся, вполне достоверные сведения. Например, через петербургского студента Николая Андреевича Анисимова Киров поддерживал контакт со столичной партийной организацией. Весной 1912 года Киров связался и с московской партийной организацией[24].

Таким образом, к 1917 году Киров сформировал определенную революционную базу во Владикавказе, и, несмотря на административные преследования, ему все же удавалось проводить в своих статьях мысль о неизбежности революции.

После Февральской революции во Владикавказе были созданы Совет рабочих депутатов и Совет солдатских депутатов, где преобладали меньшевики и эсеры. Кирову удалось объединить оба городских Совета. С мая он совместно с С.Г. Буачидзе, М.Д. Орахелашвилли, Ю.П. Фигатнром организовал большевистские группы во многих городах области. Летом 1917 года партийная организация и Совет депутатов командировали Кирова в Петроград. Когда он вернулся во Владикавказ, начались перевыборы Совета депутатов, который, благодаря пропаганде большевиков, стал большевистским.

Н.А. Зенькович в «Энциклопедии биографий»[25] говорит о том, что с марта по июль 1917 год Киров был сторонником буржуазного Временного правительства, восхвалял в газете А.Ф. Керенского, называя его программу «гражданским евангелием» каждого. Позднее статьи этого периода не включались в сборники его произведений, ссылки на них и даже упоминания были запрещены.

Нельзя не упомянуть о работе Сергея Мироновича по преодолению национальной вражды и сплочению трудящихся масс разных национальностей в борьбе за революционные преобразования. В условиях многонациональности Северного Кавказа это было очень нелегко. Но, несмотря на трудности, Киров внес большой вклад в укрепление революционно-демократической партии «Кермен» в Осетии.

На всероссийской арене Киров впервые появляется на II Всероссийском съезде Советов в октябре 1917 года как делегат от Совета Владикавказа и Кабарды. Тогда он впервые увидел и услышал Ленина, принимал участие в комиссии съезда по выработке декрета о земле[26].

4 ноября 1917 года Киров возвращается во Владикавказ и выступает с докладом о революционных событиях в Петрограде во Владикавказском Совете депутатов. Он весьма эмоционально рассказывал о ходе революционных событий, вследствие чего его очень восторженно встречали везде, где он бывал в последующие дни, рассказывая о событиях Октября.

Сергей Миронович очень серьезно относился к любому своему выступлению на публике. Он каждый раз усердно изучал ту информацию, которую ему предстоит докладывать и тщательно готовился к выступлению. Именно поэтому народ с восхищением слушал речи Кирова, на его выступление о событиях Октябрьской революции пришло столько людей, что Владикавказский городской театр не смог вместить всех желающих послушать Сергея Мироновича.

Однако даже пламенные речи Кирова и его активная деятельность не спасли Владикавказский Совет от разгрома контрреволюционерами в конце декабря 1917 года. Сергею Мироновичу пришлось временно покинуть Владикавказ и отправиться в Пятигорск.

Киров, после вступления в ряды социал-демократов, сменил немало мест жительства и видов деятельности. Но каждый раз Сергей Миронович с большим энтузиазмом принимался за новую работу, стремясь как можно больше успеть, как можно лучше сделать дело. Не забывал он и о самообразовании, и на начальном этапе политической карьеры открыл в себе ораторский талант. Таким образом, можно сказать, что к 1917 году С.М. Киров вполне сформировался как революционер и придерживался большевистских взглядов.

Глава 2. Деятельность С.М. Кирова в период Гражданской войны (1918 – 1920 гг.)

С 1918 года начинается новый этап революционной борьбы на Северном Кавказе. Фактически на Тереке сложилось своеобразное двоевластие: Терско-Дагестанское правительство и Войсковое правительство казаков. Нарастала угроза национальной вражды: казачья верхушка хотела объявить войну ингушам и чеченцам. Но на I съезде народов Терской области, когда контрреволюционеры потребовали одобрить начавшееся наступление против ингушей и чеченцев, Киров и его единомышленники не допустили объявления войны горцам.

На II съезде, проходившем 1 марта в Пятигорске, Киров и Буачидзе призывали к единому фронту и созданию на Тереке правительства народного доверия. Многие не понимали, почему они медлят и не призывают к признанию Советской власти. Но Киров, прежде чем признать Советскую власть, хотел привлечь на свою сторону как можно больше колеблющихся, и ему это удалось.

17 марта 1918 года съезд народов Терской области признал власть Совета Народных Комиссаров во главе с Лениным. Был избран Совнарком Терской области, а его председателем стал Самуил Григорьевич Буачидзе, единомышленник Кирова, имевший партийный псевдоним – Ной. Терская область на правах автономной республики вошла в РСФСР.

Но по всей стране было тревожно, и становилось понятно, что гражданской войны не избежать. Контрреволюционные группировки решили занять выжидательную позицию, укрепляя свои силы. В связи с этим в мае Совнарком поручил Кирову отправиться в Москву за помощью: вооружением, снаряжением, деньгами.

В Москве у Кирова завязываются первые знакомства среди высшего руководства партии и страны. Это – И.В. Сталин, Е.Д. Стасова, Я.М. Свердлов[27].

Существуют различные точки зрения относительно знакомства Кирова с Лениным. С.С. Синельников без тени сомнения пишет, что в Москве Кирова принял Владимир Ильич Ленин, и что они были знакомы еще с Октября[28]. А.В. Кириллина же, напротив, сомневается, были ли личные встречи Кирова и Ленина в 1918 году и утверждает, что нет прямых документов, подтверждающих это[29].

Но, тем не менее, Кирова и его помощника Илью Васильевича Остапенко снабдили крупной суммой – 15 млн. рублей. Киров поручил Остапенко отвезти деньги на Терек, а сам занялся оружейным вопросом. Получить оружие оказалось сложнее, чем деньги: часть оружия, которое выделили терцам, находилось в разных городах. Киров отправлял туда своих помощников, сам же печатал необходимые бумаги и вел денежную отчетность.

Летом 1918 года поднялся антисоветский мятеж зажиточного терского казачества, офицерства и горской знати. Совнарком РСФСР принимает декрет об образовании Чрезвычайного Комиссариата Южного района страны во главе с Григорием Константиновичем Орджоникидзе, которому поручается борьба с мятежниками на Тереке. Создается Красная Армия и ведется всеобщее военное обучение. А 20 июня на митинге во Владикавказе убили талантливого партийного деятеля и близкого друга Кирова Ноя Буачидзе, что стало тяжелым ударом для Сергея Мироновича.

К этому времени все выделенное терцам оружие и снаряжение собрали в три эшелона и отправили по железной дороге. Эшелоны сопровождал Киров, но добраться ему удалось только до Пятигорска, так как дальше путь был отрезан белоказачьими отрядами.

В октябре 1918 года Киров вторично отправляется в Москву, за очередной партией патронов, оружия и снаряжения. Здесь он принимает участие в работе VI Чрезвычайного съезда Советов.

В декабре 1918 года Киров, находясь все ещё в Москве, получает оружие, деньги, боеприпасы для Терской области, но прорваться на Северный Кав­каз ему не удается: почти весь этот регион уже контролировался дени­кинскими войсками и белоказачьими отрядами. Когда об этом узнали в Москве, Свердлов телеграфировал Кирову: «Ввиду изменившихся условий предлагаем остаться в Астрахани, организовать оборону города и края»[30]. Так, в начале 1919 года, Киров остается в этом городе.

В Астрахани довольно бурно кипела политическая жизнь, были постоянные трения между гражданскими и военными учреждениями, в январе 1919 года в городе прошел заговор офицерско-казачьей верхушки, который был ликвидирован; линия фронта гражданской войны вплотную подошла к Астрахани. В связи со всеми этими обстоятельствами в городе объявляется чрезвычайное положение.

На объединенном заседании Астраханского губкома РКП (б), губисполкома, реввоенсовета Каспийско-Кавказского фронта, Совета профсо­юзов принимается решение: создать в городе Временный военно-революционный комитет (ВРК). В него вошли С.М. Киров, Н.Н. Колесникова, И.Я. Семенов, Ю. Ферд, Ф.А. Трофимов и Ю.П. Бутягин, прибывший в город в составе кировской военной экспедиции. Создание ВРК и его состав были одобрены Москвой[31]. Основной задачей ВРК поставил преодоление кризиса продовольствия и снабжение продовольствием тружеников и солдат.

27 февраля в Астрахани был опубликован приказ № 1 Временного революционного комитета. Его подписали С. Киров, Ю. Бутягин, Ю. Ферд. Приказ предписывал губернскому продовольственному комитету и всем другим продовольственным организациям сократить хлебный паек: первой категории населения выдавать по одному фунту, второй – 1/2 фунта и третьей – 1/4 фунта. Одновременно предлагалось в два раза увеличить рыбный паек[32].

Несмотря на активные действия ВРК по оказанию помощи жителям города, оставались все же недовольные большевистской политикой, примкнувшие к Белому движению. В начале марта Киров узнал о назревающем белогвардейском мятеже, но ВРК не успел провести подготовку своих войск для предотвращения мятежа.

10 марта 1919 года, утром, заговорщики подали сигнал к забастовке. Так как они не имели отличительных знаков и смешались с толпой мирных жителей, красноармейцам запрещалось в них стрелять. К трем часам дня рабочие и остальная часть населения, покинули улицы, вернувшись на работу или в свои дома. И в 15:30 появился приказ реввоенсовета, подписанный Кировым: «Приказываю беспощадно уничтожать белогвардейскую сволочь, применяя все виды обороны, имеющиеся в нашем распоряжении».[33] В течение вечера и ночи бои на улицах Астрахани шли с переменным успехом; ревкомовские разведчики тем временем пытались обнаружить штаб мятежников, и ночью им это удалось. 11 марта белогвардейцы были оттеснены к окраинам города, а к вечеру мятеж был подавлен.

После мятежа надобность в ВРК отпала, и 25 апреля 1919 года он прекратил своё существование. К этому времени уже был готов наступательный план Астраханской группы большевистских войск (с 14 августа 1919 года – XI Красная Армия), подготовленный Кировым, Механошиным, Оскаром Лещинским и военными специалистами.

В мае 1919 года войска Деникина вышли к городу Царицыну, а значит и на дальние подступы к Астрахани. В июне и июле Красноармейским войскам удалось сорвать попытки противника прорваться с востока и юга на ближние подступы к городу. Но с падением Царицына 30 июня 1919 года от сил Кавказской армии генерала Врангеля, Астрахань оказалась практически окружена.

Захват Царицына открывал для Белого движения радужные перспективы соединения с Уральской армией генерала В.С. Толстова, то есть произошло бы непосредственное соединение Белых антибольшевистских сил на востоке России. На этом особенно настаивал командующий Кавказской армии П.Н. Врангель, он видел в этом залог общей победы над большевизмом[34].

Обстановка становилась всё напряжённее: лето 1919 года можно назвать самым острым периодом борьбы, так как Белые наступали на Астрахань во всех направлениях. По указанию председателя Реввоенсовета Л.Д. Троцкого был дан приказ об оставлении Астрахани и эвакуации населения. Но Киров, как военно-политический руководитель обороны города, запротестовал и обратился к В.И. Ленину, который отдал приказ: «Астрахань защищать до конца»[35]. В это время XI Армией командовал В.П. Распопов.

До конца августа большевистские войска вели оборонительные бои. 2 сентября они перешли в наступление, к 9 сентября захватили Солодники и вновь перешли к обороне, отражая атаки белогвардейских войск до ноября. В течение ноября красные оттесняли врага от железной дороги Астрахань-Саратов. В декабре XI Армия включилась в наступление по Южному и Юго-Восточному направлениям, и в январе овладела Царицыным, отбросив белогвардейские войска на Юг. Таким образом, угроза Астрахани была ликвидирована.

Высокая заслуга С.М. Кирова в обороне Астрахани связана, прежде всего, с тем, что он выполнил ленинский приказ защищать город до конца. В своём докладе на партконференции 3 августа 1919 года Сергей Миронович заявил: «…пока в Астраханском крае есть хоть один коммунист, устье реки Волги было, есть и будет советским!»[36]. Киров, опираясь на призыв Ленина, переломил в короткий срок эвакуационные настроения и сплотил коммунистическую организацию. Затем он провел тщательную подготовку армии, которая несколько раз переформировывалась, чтобы усилить её боеспособность. В трудных боевых условиях Киров осуществлял политическое руководство, давал подробные указания командному составу, постоянно был на связи с командирами и начальниками дивизий. Успешная оборона Астрахани сыграла важную роль в исходе Гражданской войны в России 1918-1922 годов, лишив войска А. И. Деникина и А. В. Колчака прямой связи и взаимодействия.

Глава 3. Государственная деятельность С.М. Кирова (1920 – 1934 гг.)

3.1. Работа в Закавказье (1920-1926 гг.)

11 февраля 1920 года С.М. Киров становится заместителем председателя Бюро ЦК РКП (б) по восстановлению Советской власти на Северном Кавказе. Также находясь в составе руководства XI Красной Армии, вместе с Серго Орджоникидзе участвует в освобождении Баку от Белого движения.

В июле 1920 года С.М. Кирова отправляют полпредом РСФСР в меньшевистскую Грузию, в Тифлис. Там он находился по сентябрь того же года.

Ещё в январе 1920 года Советское правительство предложило Грузии заключить соглашение о совместной борьбе против деникинщины, но Грузия отвергла это предложение и предпочла империалистов Запада. После разгрома деникинцев английские войска вышли из Грузии, а грузинский народ все больше стремился к воссоединению с Советской Россией. Тогда меньшевики отправили свою делегацию в Москву, добиваясь, чтобы РСФСР признала Грузию как государство. Советское правительство заключило с Грузией мирный договор, но Грузия не спешила выполнять свои обязательства по этому договору: освобождение из тюрем большевиков, разоружение группировок, враждебных РСФСР, легализация в стране коммунистической партии.

Киров видел замешательство грузинского правительства в выборе между Антантой и Советской Россией, но ему казалось, что власти Грузии больше склонны к Антанте. Об этом Сергей Миронович писал в письме к наркому иностранных дел Георгию Васильевичу Чичерину.

Летом 1920 года в Южной Осетии, одной из областей Грузии, восстали крестьяне – меньшевики притесняли их так же, как когда-то притесняли царские чиновники. На этой территории образовался Революционный комитет, председателем которого стал коммунист Абаев. Меньшевики начали выселять бастовавших осетин, лишая их крова. Восставшим приходилось бежать в соседнюю Терскую область. Киров не мог оставить этот инцидент без внимания. Он обратился к грузинским властям с требованием принять беженцев обратно и вернуть им их жилища. Сергей Миронович обосновывал свое требованием тем, что беженцы обостряют продовольственное и санитарное положение в Терской области, то есть на советской территории. Заботясь будто бы только о положении своей страны, полпред настаивал на завершении выселения людей из Южной Осетии и на прекращении карательных действий администрации. Меньшевистскому правительству пришлось удовлетворить требования Сергея Мироновича. Таким образом, он помог восставшим, но не скомпрометировал свои действия как вмешательство во внутренние дела Грузии.

Осенью Киров получил новое задание – ему поручили отправиться в Польшу в составе делегации для ведения мирных переговоров с поляками. Но Сергей Миронович считал это нецелесообразным, так как у него нет опыта работы на Западе. После Рижской конференции, проходившей в Риге с 1 по 12 октября, и на которой был заключен мирный договор с Польшей, в Грузию Сергей Миронович не вернулся.

17 ноября 1920 года Киров участвует в работе съезда народов Терской области во Владикавказе. Была принята Декларация об образовании Горской Автономной Советской социалистической республики. Народы Северного Кавказа вошли в состав РСФСР.[37]

В феврале 1921 года в Грузии поднялось еще одно восстание, также направленное против меньшевиков. Образованный восставшими военно-революционный комитет обратился к Советской России за помощью. Из Баку на Тифлис двинулась часть XI Красной Армии, в которой находился и руководил ею председатель Кавказского бюро ЦК РКП (б) Орджоникидзе. Другие части армии посылал с Терека, из Владикавказа, Сергей Миронович. Чтобы войска поскорее добрались до Тифлиса, Киров предложил переход через Мамисонский перевал, считавшийся почти непроходимым. Уверенность Кирова, правильная организация и детально проработанная подготовка войск Сергеем Мироновичем к переходу способствовали успешности этой идеи. 2 марта 1921 года газета «Правда» сообщила: «Пролетарский флаг реет над Тифлисом»[38].

С 8 по 16 марта 1921 года в Москве проходит X съезд РКП (б). Делегатом от Терской областной организации партии большевиков избирают Сергея Мироновича Кирова. На этом съезде его выбирают кандидатом в члены ЦК РКП (б). Позднее, в апреле 1923 года на XII съезде РКП (б) Киров избран членом ЦК РКП (б).

Сергей Миронович, несомненно, вызывал у Ленина доверие, ибо, когда летом в Азербайджане сложилась тревожная обстановка, а действия бакинских руководителей оставались неуверенными, ЦК РКП (б) отправил туда первым секретарем ЦК КП Азербайджана С.М. Кирова. При обсуждении его кандидатуры в ЦК РКП (б) Киров получил поддержку Стасовой, Орджоникидзе, Ленина и, конечно, Сталина.[39]

Таким образом, в июле 1921 года Сергей Миронович становится первым секретарем ЦК КП (б) Азербайджана. Первоочередной задачей перед Кировым в Азербайджанской республике стояло возрождение нефтяной промышленности. Чтобы этого добиться необходимо было снабжение нефтяных рабочих одеждой, продовольствием, жильем, а также заводы и фабрики настоятельно требовали оборудования и материалов.

Сам город Баку был невероятно запущен: улицы были чрезвычайно загрязнены мусором, рабочие обитали в жалких лачугах, численность рабочих и населения после Гражданской войны уменьшилась практически в два раза, о культуре и образовании не могло быть и речи.

Все социальные вопросы Баку решались при непосредственном участии Сергея Мироновича. Например, современник Кирова И.М. Лудри в своей статье[40] с восхищением пишет об организаторских способностях Сергея Мироновича, о том, что все работы под личным руководством Кирова выполнялись блестяще. Автор не сомневался в том, что Киров по праву занимает руководящую должность.

Несмотря на завершение в этом районе Гражданской войны, кровопролитие на этой территории все же не закончилось. Как и прежде, в этом регионе вспыхивали восстания, в основе которых лежали национальные конфликты. Для ликвидации межнациональных трений на очередном профсоюзном съезде было принято решение помимо хозяйственного сближения наладить еще и государственное объединение Азербайджана, Армении и Грузии. Поддержав эту мысль, Кавказское Бюро ЦК РКП (б), которым руководили Орджоникидзе, Киров и Мясников, признало необходимым заключить добровольные Конвенции и создать федеративный союз трех республик. В Москве сочли это предложение довольно грамотным, и на территории Закавказья 12 марта 1922 года была создана ЗСФСР. За несколько месяцев Союзный совет – высший орган федерации – уладил острые споры о территориях и товарообмене между республиками и ввел единую денежную систему.

В Азербайджане, как и раньше на Северном Кавказе, Киров делал всё необходимое, чтобы изжить беспризорность, являвшуюся наследием войны и доставлявшую партии, государству и народу немало тревог и забот. О том, что Сергей Миронович действительно боролся с этим недугом общества, свидетельствуют многочисленные примеры в книге С.С. Синельникова[41]. Например, Киров взял к себе водителем автомашины беспризорного подростка Карапета Айрапетова[42]. Человек, равнодушный к проблеме безотцовства, вряд ли поступил бы в этой ситуации так же, как Сергей Миронович.

И.Д. Орахелашвили характеризовал стиль работы Кирова в Баку как «повседневное личное влезание в каждую мелочь»[43]. Каждый день комната Сергея Мироновича превращалась в хозяйственный штаб руководства, где обсуждались насущные проблемы.

Оперативное руководство Кирова помогло в самые короткие сроки превратить разваленные бакинские промыслы в четко работающие предприятия, механизированные и обеспеченные советскими специалистами.

Характеризуя деятельность Кирова на посту первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана, можно сказать, что он обеспечил создание Закавказской федерации, которая сыграла огромную историческую роль в установлении советского строя в Закавказье. Также Сергей Миронович проводил большую работу по восстановлению народного хозяйства Баку, одного из крупнейших источников «черного золота». Благодаря Кирову, бакинские нефтяные промыслы вскоре были коренным образом реконструированы, а также освоен ряд новых нефтеносных районов. Таким образом, работая на посту первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана с июля 1921 года по февраль 1926 года, Киров оставил глубокий след в истории этой республики, а также всего Закавказья.

Однако большая роль Сергея Мироновича в Закавказье не упоминается в школьных учебниках по истории России. Эти эпизоды биографии партийного руководителя и его роль в создании ЗСФСР можно было бы рассмотреть, приурочив к теме об образовании СССР. В этой теме следует также упомянуть о развитии отношений между РСФСР с одной стороны и Грузией, Азербайджаном, Арменией с другой.

3.2. Первый секретарь Ленинградского обкома ВКП (б) (1926-1934 гг.)

Ещё в 1924 году, во время борьбы за власть в руководстве партии после смерти Ленина, Сергей Миронович решительно выступил в поддержку И.В. Сталина.

В декабре 1925 года в Москве состоялся XIV Съезд ВКП (б). Подготовка и проведение Съезда проходили в острой борьбе с «новой оппозицией» – фракцией во главе с Г.Е. Зиновьевым и Л.Б. Каменевым – выступавшей против курса партии на осуществление ленинского плана строительства социализма в СССР. На второй день Съезда «новая оппозиция» потребовала дать слово её представителю Г.Е. Зиновьеву для содоклада по отчёту ЦК, заявив тем самым о несогласии с политической линией ЦК. Зиновьев пытался убедить делегатов Съезда в том, что невозможно построить социализм в одной экономически отсталой стране и призывал к мировой революции. Однако оппозиция потерпела на Съезде сокрушительное поражение. Её лидеры приняли решение превратить ленинградскую партийную организацию в опорный пункт для борьбы против ЦК.

После XIV съезда группировки Троцкого и Зиновьева сблизились, составив «объединенную оппозицию». В апреле 1926 года «объединенная оппозиция» выступила на Пленуме ЦК под лозунгом сверхиндустриализации, но вновь потерпела поражение. Лишенные возможности свободно пропагандировать свои взгляды, оппозиционеры перешли к нелегальным действиям, которые Сталин охарактеризовал как борьбу «троцкистско-зиновьевского блока» против партии. 

Таким образом, к 1926 году Сталин развернул свою «кампанию» по устранению оппозиции во главе с Г.Е. Зиновьевым. С 1918 по 1926 года он руководил петроградской, а затем ленинградской парторганизацией. Вскоре после XIV Съезда Зиновьев лишился поста председателя Ленинградского Совета и был исключен из партии.

8 января 1926 года Сергей Миронович Киров назначен первым секретарем Ленинградского обкома, заменив на этом посту Зиновьева. Сталин решил отправить Кирова в Ленинград для зачистки ленинградской партийной организации и предполагал, что тот отлично справится с этим важным поручением.

 Киров в рамках партийной культуры возражал против своего перевода в Ленинград и согласился лишь на том условии, что поедет туда на несколько месяцев для борьбы с фракционной деятельностью «новой оппозиции». Сергей Миронович действительно не имел желания переезжать на работу в Ленинград, и об этом свидетельствуют его письма жене. В одном он говорил, что стоит вопрос о его высылке в Ленинград на постоянную работу, и он категорически отказывался. В другом письме: «Я делал все, чтобы отделаться, но ничего не получилось. Удержусь ли там или нет, не знаю…»[44]. Эти письма раскрывают не только то, что Киров не хотел ехать в Ленинград, но и то, что он не был уверен, справится ли он там с порученной работой. В его нежелании ехать в Ленинград, Кирова поддерживал его близкий соратник Г.К. Орджоникидзе.

С января в Ленинграде начинается разъяснительная работа членов ЦК, которые пытались донести до рабочих, что оппозиционеры несут разлад в общество, а значит и вред. За полмесяца интенсивной работы члены ЦК выступили на 80 партийных собраниях на заводах и фабриках, в военных и вузовских коллективах, из них на 10 собраниях выступил Киров.

И.Ф. Кодацкий в своих воспоминаниях[45] о Кирове писал, что, когда тот возглавил Ленинградскую организацию, рабочие-большевики города уже знали его и отнеслись к нему с большим уважением и доверием. Также Кодацкий отмечает, что под умелым руководством Кирова в исключительно короткие сроки удалось разбить троцкистско-зиновьевскую оппозицию и сплотить воедино всю Ленинградскую организацию вокруг Центрального Комитета партии.

Окончательно вопрос о постоянной работе Кирова в Ленинграде был решён в апреле 1926 года, когда в Ленинград приехал И.В. Сталин. В это же время Сергей Миронович вёл переписку со своей женой, в которой говорилось о её переезде из Баку. Переезд состоялся, и в конец апреля Киров со своей женой окончательно поселились в Ленинграде.

Жилье на улице Красных Зорь было казенное и досталось Сергею Мироновичу от его предшественника на посту лидера ленинградских большевиков Г.Е. Зиновьева. Квартира состояла из пяти комнат: одна отошла под рабочий кабинет Кирова, во второй он расположил свою библиотеку, которая насчитывала около 20000 экземпляров книг. В третьей комнате располагалась столовая, которая частично использовалась как кабинет, здесь Сергей Миронович мог принимать гостей и писать доклады. Также была комната отдыха, в которой Киров проводил свой досуг.

В июле 1926 года на объединенном Пленуме ЦК и ЦК ВКП (б) Киров избирается кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП (б). Он по-прежнему продолжал работу по укреплению партийной дисциплины, организованности и единства коммунистов Ленинградской губернии[46].

Своё мнение по поводу разногласий в партии и создании оппозиции Киров высказал на заседании комфракции съезда председателей уездных, волостных и городских исполкомов в Ленинграде 19 января 1926 года в своем докладе: «Всякий уклон, всякий уход от партийной позиции для нас сейчас, в такое время, которое мы с вами переживаем, чрезвычайно опасен. Всякие уклонения в разные стороны – вправо или влево – несомненно принесут нам громадный вред в нашей работе»[47]. Сергей Миронович признавал на этом заседании, что в данный момент в Ленинградской парторганизации нездоровая обстановка и временами бывает чрезвычайно тяжело. Поэтому необходимо сохранить единство партии и сплотиться вокруг Центрального Комитета[48]. Для этого «объединения» и вел Киров свою работу против оппозиции.

Среди мер Кирова по борьбе с оппозицией можно выделить такие, как: перевод оппо­зиционеров на работу в отдаленные регионы страны, отстранение их от руководящей партийной деятельности, изоляция от средств массовой информации и, конечно, исключение из партии. По настоянию Кирова из Ленинграда выехали в другие регионы некоторые деятели оппозиции, например, Сафаров, Куклин, Минин, Наумов. Лидерам оппозиции Зиновьеву, Евдокимову, Каменеву все же разрешалось приезжать в город, но только по личным делам (навестить родственников). Разумеется, подобные меры совсем не способствовали сплочению рядов оппозиции.

А.В. Кирилина[49] отмечала, что в период борьбы с оппозиционерами Киров вновь доказал, что в совершенстве владеет ораторским искусством. Это заключалось в том, что он всегда выступал «без бумажки», высоко оценивал юмор, мог удачно вставить в свою речь народную поговорку. Конечно, ко всем своим докладам Киров тщательно готовился, что уже не раз отмечалось. Он заранее составлял план, по которому вёл свою речь, подбирал много фактической информации, чтобы его речи не были голословными. Если Сергей Миронович бывал на фабриках и заводах, он обязательно общался с рабочими, инженерами; старался выслушать их и принять их мнение к сведению.

Помимо борьбы с оппозицией, Сергей Миронович вёл работу по хозяйственной части Ленинградской области. Михаил Семенович Чудов, второй секретарь обкома ВКП (б) говорил: «Кирову мы обязаны тем, что ленинградская промышленность стала арсеналом индустриализации страны»[50].

К 1926 году Ленинград не имел своего сырья и топлива; металл, детали машин и приборов доставляли издалека; каменный уголь импортировали из Англии. Это произошло вследствие нарушения прежних торговых связей, например, отделились Эстония, Латвия, Литва, Финляндия, снабжавшие при царизме Петербург продуктами питания.

При Кирове в Ленинграде были достигнуты значительные успехи в экономической жизни города и области. Сергей Миронович знал каждое крупное предприятие, всех руководителей крупных заводов, фабрик, учреждений, многих ученых, рабочих, писателей. И уже к 1927 году удалось достичь довоенный уровень промышленного производства.

Интенсивно шла реконструкция действующих заводов и фабрик. Шло переоборудование таких заводов-гигантов, как «Красный Путиловец», Ижорский завод, машиностроительный имени Карла Маркса, Невский им. Ленина, Металлический, Балтийский и другие. Были модернизированы мясной, молочный, пищевой комбинаты. Возводился Хибиногорск, крупнейший горнодобывающий центр на Кольском полуострове. В 1933 году вводится в строй Беломоро-Балтийский канал, через ко­торый прошли военные корабли, положившие начало созданию советского Северного флота. Создание этого транспортного пути на европейском Севере Союза имело тогда огромное народно-хозяйственное и оборонное значение[51].

Киров также заботился о том, чтобы техническим победам сопутствовала высокая культура труда во всех отношениях. Поэтому первая пятилетка (1928-1932 гг.) в Ленинграде ознаменовалась значительными достижениями в подготовке кадров: квалифицированных рабочих, мастеров, техников, инженеров и т.д. Например, 1 сентября 1930 года состоялось торжественное открытие Ленинградского института инженеров водного транспорта, на котором присутствовал товарищ Киров. Он обратился с приветствием к сотрудникам и студентам университета. Первый секретарь Ленинградского областного комитета ВКП (б) определил задачи, поставленные партией и правительством в области подготовки специалистов водного транспорта. В частности, С.М. Киров сказал следующее: «Водный транспорт больше, чем какая-то ни была другая отрасль нашего хозяйства, нуждается в квалифицированных технический кадрах. Ленинград с его портом, обширным водным бассейном и мощными судостроительными заводами имеет все предпосылки для того, чтобы наилучшим образом обеспечить подготовку инженеров-водников»[52].

В 1931 году ЦК ВКП (б) и Совнарком СССР принял решение о реконструкции Ленинграда. Киров с большим энтузиазмом принялся за новое задание: узнавал у рабочих, что требует немедленного изменения, советовался с архитекторами, строителями, художниками о том, как быстрее устранить недостатки. По утверждению С.С. Синельникова, на социалистическую реконструкцию Киров поднял всю партийную организацию. Нужды и трудности жилищно-коммунального и культурно-бытового фронта не сходили с повестки дня и в бюро обкома и горкома ВКП (б), и на пленумах, и в комитетах комсомола[53].

При жизни Кирова реконструкция Ленинграда длилась 3 года. Но за этот небольшой срок было сделано необычайно много: уже к 1932 году ленинградские рабочие получили полмиллиона квадратных метров жилой площади. В городе не осталось ни одной не мощеной и не освещенной улицы. Это свидетельствует о том, что Сергей Миронович действительно активно занимался реконструкцией Ленинграда.

В конце 1929 года группа ленинградских функционеров (в том числе руководители Ленинградского совета и областной партийной контрольной комиссии) потребовали у Москвы снять Кирова с должности за дореволюционное сотрудничество с «левобуржуазной прессой» (имеется в виду работа Кирова в газете «Терек»). Г.А. Десов, Н.П. Комаров и К.А. Юносов обвиняли Кирова в том, что тот не «настоящий большевик». Дело рассматривалось на закрытом заседании Политбюро и Президиума ЦК ВКП (б). Во многом благодаря поддержке Сталина Киров вышел из этого столкновения победителем. Десов и Юносов были исключены из партии, Комаров переведен на работу в Москву. Однако в решении заседания Политбюро и Президиума ЦКК предреволюционная деятельность Кирова была всё же охарактеризована как «ошибка»[54]. 

В 1930 году на XVI съезде ВКП (б) группа делегатов из восьми человек, возглавляемая первым секретарем Северо-Кавказского крайкома Б. Шеболдаевым, пригласила С.М. Кирова на совещание и предложила выдвинуть его на пост Генерального секретаря ЦК, заместив Сталина. Киров сразу же отказался от такого предложения и сообщил об этой ситуации Сталину. На этом же съезде Сергей Миронович был избран членом Политбюро ЦК ВКП (б)[55].

В 1934 году Киров становится членом Оргбюро ЦК и секретарем ЦК ВКП (б). В этом же году С.М. Киров награждён орденом Ленина за выдающиеся заслуги в деле восстановления и реконструкции нефтяной промышленности.

Таким образом, за годы пребывания С.М. Кирова на посту первого секретаря Ленинградского обкома, в этом регионе происходило стремительное экономическое развитие. Ленинградские заводы и фабрики освоили выпуск более 200 новых видов изделий, ранее не выпускавшихся в СССР; выпуск ленинградскими предприятиями разнообразных станков освободил страну от иностранной зависимости; огромный объем различных деталей, оборудования, электрической и радиотехнической продукции создавался именно на ленинградских заводах. Доля военной промышленности Ленинграда в общем производстве страны в 1926 – 1934 годах была высока. В то же время происходит рост численности промышленных кадров, а значит и увеличение численности населения Ленинграда. Не стоит на месте и культурная жизнь города – активно развивается строительство парков культуры, стадионов, спортивных клубов.

С увеличением числа промышленных предприятий и их расширением растет и объем партийно-политической работы на промышленных объектах, поэтому для партийных организаций были характерны высокие темпы роста численности. Это достигалось благодаря мобилизациям, проводимым С.М. Кировым и ускоренному приему в партию рабочих оборонной промышленности.

Личный вклад С.М. Кирова в развитие Ленинградской области определяется тем, что на посту секретаря обкома партии Ленинграда Киров принимал активное участие в руководстве всеми сферами жизни города. Можно с уверенностью сказать, что за время своей работы в Ленинграде, Сергей Миронович занимался не только политическими вопросами, но и хозяйственными, социальными. Несомненно, период 1926 – 1934 годов дал могучий толчок развитию Ленинграда.

Глава 4. Убийство С.М. Кирова

1 декабря 1934 года в 16:00 Сергей Миронович Киров вышел из дома, сел с охраной в автомашину и отправился в Смольный, вечером Киров должен был выступить с докладом на собрании партийного актива во Дворце Урицкого (Таврическом). Но сделать он этого не успел. Киров погиб возле своего кабинета от выстрела в затылок, совершенного Леонидом Николаевым, около 16:30 в здании Смольного. После Николаев попытался покончить жизнь самоубийством, выстрелив в себя, но промахнулся и потерял сознание.

После смерти Ленина и того горя, которое все тогда пережили, это было вторым по своей глубине горем для партии и страны[56].

Сразу после гибели Сергей Миронович Киров стал одним из ярчайших символов борьбы с внутренними врагами. Прощание с ним было очень торжественным. Для того, чтобы даже в Сибири глубже почувствовали трагедию, печать детально информировала население об этапах ритуала похорон Кирова в Москве. Технические средства середины 1930-х гг. позволяли иллюстрировать репортажи крупными фотоснимками, усиливавшими эмоциональное воздействие текста на читателей. Также опубликовались многочисленные биографические материалы о погибшем. Западносибирские городские газеты размещали на своих полосах статьи о революционной деятельности С.М. Кирова в Томске и Новониколаевске. Подчеркивалось, что именно здесь начиналось его становление как революционера[57].

Существует множество версий о причинах убийства Сергея Мироновича, из них три обширно изучались и рассматривались исследователями: версия о том, что Николаев решился на убийство по личным мотивам; версия о причастности Сталина к убийству; и версия об участии в убийстве «троцкистско-зиновьевской» банды.

Рассмотрим подробнее каждую версию убийства С.М. Кирова.

Многие ученые-исследователи, например, А.В. Кирилина, считают, что Николаев был «убийцей-одиночкой» и руководствовался он лишь личными мотивами[58]. Эта версия основывается на том, что Киров был в близких отношениях с женой Николаева Мильдой Драуле. Ю.Н. Жуков в своей статье говорит о том, что Мильда Драуле была опрошена уже через 15 минут после смерти Кирова, в 16:45[59]. Однако протоколы допроса носили странный характер – было не указано место задержания жены Николаева, не указана причина, по которой начался её допрос. Жуков пишет, что следствие тут же, без проверки, отказалось от версии убийства Кирова на почве ревности, потому что она бросала тень на моральный облик лидера партии. А это было совсем не выгодно руководству партии.

Также такую версию убийства поддерживал П.А. Судоплатов – советский разведчик, диверсант, сотрудник ОГПУ, генерал-лейтенант МВД СССР (был лишен чина в 1953 году), организатор ликвидации Льва Троцкого. В 1968 году он занялся литературной деятельностью, публиковал свои воспоминания о жизни и работе в НКВД. Судоплатов в своих трудах писал, что «когда погибает кто-либо из политических деятелей, тут же начинают выдвигать самые разные версии ухода человека из жизни. Наиболее естественная причина смерти или логически объяснимый мотив убийства зачастую остаются погребенными под напластованиями лжи из-за недомолвок и взаимного сведения счетов. Классическим примером в этом отношении является смерть Кирова, ленинградского партийного руководителя, убитого в 1934 году»[60]. Также Судоплатов пишет о том, что убийство Кирова было максимально использовано Сталиным для ликвидации своих противников и развязывания кампании террора. Так называемый заговор троцкистов, жертвой которого якобы пал Киров, с самого начала был сфабрикован самим Сталиным. Сталин, а за ним Хрущев и Горбачев, исходя из собственных интересов и желая отвлечь внимание от очевидных провалов руководства страной, пытались сохранить репутацию Кирова как рыцаря без страха и упрека. Коммунистическая партия, требовавшая от своих членов безупречного поведения в личной жизни, не могла объявить на всю страну, что руководитель ленинградской партийной организации в действительности запутался в связях с замужними женщинами[61].

Вторая версия также основана на том, что Николаев совершил убийство Кирова по личным мотивам, но здесь главная причина убийства – в неудовлетворенности Николаева своей жизнью. В 1934 году его уволили из Института истории партии, после чего Николаев стал безработным. Затем его исключили из партии, затем вернули, но со строгим выговором. В первых своих показаниях убийца говорит о несправедливости партии по отношению к людям, к нему в частности. И решился на этот шаг Николаев вследствие своих многочисленных лишений в жизни.

Ещё одна версия убийства Кирова была выдвинута Н.С. Хрущевым в 1950-х годах. Он объясняет это происшествие заговором Сталина и НКВД СССР. Одним из главных аргументов этой версии была неожиданная смерть М.В. Борисова, охранника Кирова. Его вызвали в Смольный для объяснения случившегося, но по дороге произошла автомобильная авария, в результате которой Борисов погиб. Но люди, сопровождавшие Борисова, остались живы в этой аварии, однако вскоре они были расстреляны. Хрущев говорит о том, что эти люди были причастны к убийству Кирова по приказу Сталина, и, чтобы они не открыли тайну Иосифа Виссарионовича, тот решил их убрать. Такие доводы могли возникнуть вследствие появления новой информации, связанной с этим преступлением.

После выступления Н.С. Хрущева с докладом «О культе личности и его последствиях», в обком КПСС стали поступать заявления от членов КПСС Ленинградской партийной организации о некоторых обстоятельствах, связанных с убийством С.М. Кирова. Ф.Р. Козловым была составлена Записка в ЦК КПСС о заявлениях Ленинградских коммунистов об обстоятельствах убийства С.М. Кирова. В ней, например, содержится сообщение В.М. Якушева, работавшего в Ленинградском управлении МВД. В 1937 году он вел следствие по делу убийства 2 декабря 1937 года оперативного работника Борисова, охранявшего Кирова. В.М. Якушев говорит о том, что «убийство Борисова было осуществлено по ранее разработанному плану. После убийства Кирова Борисов был арестован, но не был разоружен в расчете на то, что он покончит жизнь самоубийством. Затем был составлен план убийства Борисова при направлении его на допрос. Для осуществления этого были подготовлены оперативные работники Ленинградского управления МВД Малий и Виноградов. После убийства Борисова в машине по пути на допрос они и шофер машины были арестованы, но через некоторое время отпущены без всякого наказания. А в 1937 году по указанию Министерства внутренних дел СССР было возбуждено дело по убийству оперативного работника Борисова. Следствием было установлено, что убийство Борисова совершил Виноградов, который в этом признался, и Малий. Оба они были расстреляны»[62].

Также Хрущев обращает внимание на тот факт, что за некоторое время перед совершением преступления Николаев был несколько раз задержан, имея при себе оружие, сначала у дома, где жил Киров, затем во дворе Смольного. Но оба раза был отпущен по чьим-то указаниям[63]. После XX съезда КПСС в 1956 году по инициативе Никиты Сергеевича была создана специальная комиссия во главе с Н.М. Шверником. Однако материалы этой комиссии так и не были опубликованы. В.М. Молотов в 1979 году утверждал, что результаты работы комиссии не были опубликованы потому, что она так и не смогла найти никаких доказательств причастности Сталина к убийству Кирова[64]. Например, в Записке Комиссии ЦК КПСС под председательством М.В. Молотова в ЦК КПСС об обстоятельствах гибели М.В. Борисова говорится, что «в связи с давностью событий и смертью лиц, которые могли бы внести ясность в это дело, собрать материалы, которые дали бы возможность установить, была ли гибель Борисова результатом умышленного убийства или автомобильной аварии, не представляется возможным. Поэтому считаем целесообразным дальнейшую проверку этих вопросов закончить»[65].

Ещё одно авторитетное доказательство непричастности Сталина к смерти Кирова – это слова дочери Сталина, Светланы Аллилуевой: «Сергей Миронович Киров был большим другом нашей семьи давно, наверное, ещё с Закавказья. Мама очень любила его. Киров жил у нас в доме, отец любил его, был к нему привязан, и все лето 1934 года он был у нас, а в декабре последовал выстрел Николаева. В причастности отца к этой гибели я не поверю никогда. Киров был ближе отцу, чем все Сванидзе, чем все сородичи или все товарищи по работе. Он был ему нужен. Я помню, какой была ужасной весть о гибели Кирова, как были все потрясены в доме»[66]. Сам М.С. Докучаев[67] говорит, что связывать Сталина с таким преступлением – абсурд, несмотря на то, что Сталин использовал эту трагедию в целях уничтожения троцкистско-зиновьевского блока.

О похожей версии убийства Кирова, но без непосредственного участия Сталина говорит М.В. Росляков[68]. Он пишет о том, что «совершенно бесспорно, что к покушению причастны ответственные работники органов государственной безопасности того времени: Я.С. Агранов и его ближайший человек И.В. Запорожец. Организаторы хорошо знали, что Сталин видит в Кирове опасное противопоставление, что растущий авторитет Кирова начинает ставить под сомнение монополию руководства Сталина, и что в угоду Сталину надо как-то ударить по Кирову»[69]. Согласно этой точке зрения, Сталин, боясь своего разоблачения и ответственности за гибель Кирова, расправляется со всеми, кто может его разоблачить, кто в той или иной форме решится выразить свой протест. И роль Сталина в этом преступлении заключалась, прежде всего, в создании атмосферы, в условиях которой Агранов и его компания организуют покушение.

Четвертая версия являлась официальной в СССР и связывала преступление Николаева с деятельностью оппозиции. В гибели «соратника и друга товарища Сталина» власть обвинила «троцкистско-бухаринскую банду»[70]. В записке ЦК ВКП (б) говорится, что выдающийся деятель партии погиб от предательской руки врага рабочего класса[71]. Вечером 4 декабря 1934 года, когда Сталин после поездки в Ленинград уже вернулся в Москву, направленность следствия резко изменилась. Николаев на допросе назвал фамилии людей вне семейного круга, тех, с кем он более десяти лет назад работал в Выборгском райкоме комсомола. «Вопрос: какое влияние на ваше решение убить Кирова имели ваши связи с оппозиционерами-троцкистами? Ответ: на мое решение убить Кирова повлияли мои связи с троцкистами Шатским, Котолыновым, Бардиным и другими»[72]. Названные люди действительно были тем или иным образом связаны с оппозицией. Это дало основание арестовать 16 декабря Зиновьева и Каменева. Однако даже руководитель следствия Я.С. Агранов 3 февраля 1935 года, на оперативном совещании в НКВД заметил: «Нам не удалось доказать, что «московский центр» знал о подготовке террористического акта против тов. Кирова»[73]. Тем не менее, официальная версия гласила: «1 декабря 1934 года от руки гнусного убийцы из троцкистско-бухаринской банды шпионов и диверсантов погиб в Смольном пламенный борец за коммунизм С.М. Киров»[74].

По мнению П.А. Судоплатова, официальная версия убийства представляет собой вымысел от начала и до конца. Он подтверждает свои слова тем, что Запорожец, считавшийся ключевой фигурой среди заговорщиков и якобы связанный с Николаевым по линии НКВД, в то время сломал ногу и находился на лечении в Крыму.

Тем не менее, именно эта версия убийства на протяжении долгого времени была единственно «правдивой». Этой версии, по всей видимости, придерживался и исследователь Г. Ферр[75]. В своем исследовании он приводит протоколы допросов разных людей, привлеченных к допросу по делу об убийстве Кирова. В одном из документов Зиновьев показывает, что московский центр, который он возглавлял, руководил убийством Кирова. Он также сообщает, что на одном из собраний осенью 1934 года между Бакаевым, представляющим московский центр, и главным руководством ленинградского центра присутствовал Николаев. И Ферр называет это веским доказательством того, что Николаев принимал непосредственное участие в деятельности ленинградской группы зиновьевцев, и, бесспорно, это также является доказательством центральной роли как московского, так и ленинградского центров в убийстве Кирова. Это полностью противоречит предположению о Николаеве как об «убийце-одиночке»[76].

Однако исследователь О. Эгге[77] считает, что протоколы допросов дела по убийству Кирова не дают полной картины того, что происходило в ходе этих допросов: «Особенно явным это стало после того, как Сталин решил, кого именно следует сделать козлами отпущения; ясно, что после этого протоколы допросов искажали реальное положение дел. Частично виновных вынуждали давать показания, которые соответствовали сценарию, созданному следователями»[78]. Тем не менее, О. Эгге считает, что ранние протоколы, несмотря на все их недочеты, были менее тенденциозными и вызывают больше доверия, чем те, которые составлялись для того, чтобы загнать подследственных в угол.

 28 - 29 декабря 1934 года в Ленинграде состоялся судебный процесс. Военная коллегия верховного суда СССР под председательством В.В. Ульриха признала Николаева и ещё 13 подсудимых (Антонов, Звездов, Юскин, Соколов, Котолынов, Шатский, Толмазов, Мясников, Ханик, Левин, Соскицкий, Румянцев и Мандельштам), арестованных ранее, виновными по делу об убийстве Кирова и приговорила к расстрелу. Исполнение приговора последовало немедленно[79].

О. Эгге считает, что все обвиняемые по делу об убийстве Кирова, кроме Николаева, были непричастны к убийству и, значит, невиновны. Эти люди были привлечены к делу с целью нанести удар по оппозиции. О. Эгге пишет, что даже Молотов допускал, что нет никаких документов, подтверждающих заговор группы зиновьевцев, планировавших убийство Кирова. Значит, другие участники данного процесса были осуждены не потому, что они участвовали в убийстве, а потому, что они «участвовали в зиновьевской организации»[80].

После суда над Николаевым и его «сообщниками» арестовали ещё 137 человек, 77 из которых были проговорены к ссылке или тюремному заключению до 5 лет. Они были обвинены в принадлежности к «контрреволюционной зиновьевской группе» в Ленинграде, руководимой Сафаровым, Залуцким и другими. Также в число осужденных входила мать Николаева, его сестры, жена и несколько других родственников. Из 77 человек 21 отрицал свою принадлежность к бывшим оппозиционерам; 8 человек из них даже не были членами партии. Против них никаких конкретных обвинений не выдвигалось, также не было и каких-либо официальных письменных обвинительный заключений. Для большинства из них все это закончилось лагерем или ссылкой. Однако скоро начались и казни некоторых арестованных. Так, жена Николаева Мильда Драуле, ее сестра Ольга и муж Ольги Роман Кулишер были приговорены к смертной казни Военной Коллегией Верховного Суда СССР, т. е. тем же органом, который вынес приговоры Николаеву и его сообщникам.

Сводный брат Николаева Петр также был расстрелян. Старшая сестра Николаева Екатерина Рогачева 16 января была приговорена к 5 годам лагерей, тремя годами позже «тройка» приговорила ее к расстрелу. Подобные «тройки» обычно состояли из двух сотрудников НКВД и судьи; после 10-15 минут совещания они оглашали приговор по делу или же по группе дел.

23 января, на этот раз в Москве, военная коллегия Верховного суда СССР определила судьбу бывшего руководства УНКВД по Ленинградской области. Начальника управления Медведя и его первого заместителя И. В. Запорожца, вообще отсутствовавшего в городе с середины ноября, приговорили к 3 годам тюремного заключения. Начальника оперода Губина, замначальника особого отдела Янишевского, начальника 4-го отделения (охраны) М. И. Котомина, уполномоченных различных отделов Г. А. Петрова, П. М. Лобова, А. М. Белоусенко, А. А. Мосевича – к 2 годам, а еще одного уполномоченного, М. К. Бальцевича – к 10 годам. Так была оценена их «преступная бездеятельность»[81].

По словам А.И. Микояна[82] – советского государственного и партийного деятеля, члена ЦК и Политбюро ЦК КПСС, сначала началось уничтожение руководящих работников. В Наркомтяжмаше под видом вредительства начали арестовывать отдельных директоров предприятий, сахарных заводов. Микоян пишет, что вредительством в этом плане считались обычные недостатки, аварии, например, из-за плохого оборудования и нехватки квалифицированных кадров, а сознательного вредительства по существу и не было.

В первые две-три недели после преступления было арестовано определенное количество так называемых белогвардейцев, многие из которых были казнены. Однако репрессии против «белогвардейцев» не имели ничего общего с делом Кирова. Кампанию против них следует рассматривать как попытку власти после убийства Кирова запугать потенциальных убийц и показать всю серьезность борьбы с антисоветскими террористами[83]. С марта начались массовые высылки из Ленинграда людей, которые при царизме занимали привилегированное положение – бывшие аристократы, старшие офицеры, духовенство.

В первой половине февраля 1935 года в Ленинграде начались массовые аресты людей, обвиняемых в связях с «Ленинградским центром», «Московским центром» и так называемыми зиновьевскими либо троцкистско-зиновьевскими группами. В период с 1 декабря 1934 года по 3 февраля 1935 года по этим обвинениям были арестованы 179 человек; в течение следующих двух недель были арестованы еще 664 человека.

На 1 марта 1935 года в связи с тремя судебными процессами в ссылку (главным образом, в отдаленные места Советского Союза) отправились 913 семей, или 2333 человека[84]. Впоследствии многие из них были заново арестованы и расстреляны.

Эти события в Ленинграде получили название «Кировский поток». Он стал началом массового террора по всей стране, закончившегося только со смертью Сталина.

Убийство Кирова повлекло за собой и многочисленные аресты, затронувшие не только Ленинград, но и Москву.

Эти политические последствия в огромной степени повлияли на дальнейшую жизнь всего СССР: начался период так называемого «сталинского террора», выходили указы, ужесточающие советское законодательство и судебные законы. Самым первым вышло Постановление ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года «О порядке ведения дел о подготовке или совершению террористических актов». Это постановление устанавливало скоротечность ведения всех дел по рассмотрению лиц, обвинённых в подготовке или совершению террористических актов. Постановление включало в себя несколько пунктов, главная задача которых, насколько возможно ускорить протекание всех дел, касающихся всех «врагов народа» и не дать возможность оправдаться. НКВД был обязан приводить в исполнение смертные приговоры немедленно после оглашения приговоров. Вскоре после этого начали выходить законы, касающиеся не только изменников, но и их семей и родственников. Постановление правительства от 7 апреля 1935 года предписывало «несовершеннолетних, начиная с 12-летнего возраста, уличённых в совершении краж, в причинении насилия, телесных повреждений, в убийстве или попытках к убийству, привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания, включая смертную казнь[85].

Со временем репрессии приобретали все больший размах и требовали создания внесудебных органов законодательства, которые будут выносить приговор вне суда. Ужесточилась продолжавшаяся «чистка партии».

При проведении репрессий Сталин помимо карательных органов опирался на некоторых своих сподвижников, например, на Маленкова. Маленков очень боялся Сталина и был готов на все, чтобы неукоснительно выполнить любые его указания. Это свойство Маленкова было использовано Сталиным в период репрессий, когда он посылал Маленкова на места[86].

Убийство Кирова также явилось предлогом для ужесточения контроля. Например, П.А. Судоплатов писал, что раньше сотрудники НКВД и ветераны, имевшие значок «Почетный чекист», на котором изображены щит и меч, и удостоверение к нему, могли беспрепятственно пройти на Лубянку, они имели право прохода всюду, кроме тюрем. Но после смерти Кирова эта система была изменена[87].

Таким образом, после убийства Сергея Мироновича Кирова наступила волна репрессий и высылок из Ленинграда лиц, вселяющих подозрение[88]. Следовательно, можно сделать вывод о непосредственной связи убийства С.М. Кирова и террора в СССР в 1934-1939 годов. Убийство видного лидера ленинградской партийной организации можно считать поворотным пунктом политического развития СССР, который не только оставил глубокий след в советской истории, но и стал спорным предметом исследования отечественных и зарубежных историков.

Из анализа методической литературы по нашей теме мы выявили, что в школьном курсе по истории России личность С.М. Кирова не рассматривается. Акцент делается лишь на его убийстве и на последующих событиях, которые повлекло это преступление. Тем не менее, утверждается связь между убийством Кирова и началом политических репрессий: «поводом для массовых репрессий стало убийство 1 декабря 1934 года в Ленинграде члена Политбюро ЦК ВКП (б), первого секретаря Ленинградского губкома ВКП (б) С.М. Кирова»[89]. И далее рассматривается вереница событий, связанных с политическими репрессиями 30-х годов ХХ века. Основная задача этой темы должна заключаться в том, чтобы рассмотреть, каким образом смерть Кирова повлияла на дальнейший внутриполитический курс властей, а также проанализировать, как политические репрессии отразились на судьбе народа и страны в целом.

Заключение

Сергей Миронович Киров прошел длинный и сложный жизненный путь от детдомовского подростка до члена Политбюро ЦК ВКП (б). На каждом этапе своей карьеры Киров с головой уходил в ту работу, которой занимался. До конца своей жизни Сергей Миронович занимался теми проблемами, которые считал безмерно важными. В круг его интересов входили самые разнообразные темы и вопросы, что свидетельствует о разносторонности и образованности этого человека. Организаторские способности и руководящая должность помогли Кирову подлинно раскрыть свой талант. Ведь не просто так отечественными и зарубежными историками проделана большая работа по исследованию деятельности лидера ленинградской партийной организации.

Революционная деятельность С.М. Кирова разворачивается в период с 1904 год по 1917 год, до начала Великой Октябрьской революции. С самого начала он связал свою судьбу с социал-демократической партией. Ведя огромную публицистическую и пропагандистскую работу, С.М. Киров находился в гуще политической борьбы, подвергался преследованиям полиции, неоднократно арестовывался, но оставался верен своему выбору и своему пути. В этот период он формируется как политик, как организатор, завоевывает авторитет и доверие людей. Все эти качества в полной мере проявятся в ходе дальнейшей карьеры. В период Гражданской войны С.М. Киров решает сложные и разносторонние задачи не только политического, но и военно-организационного характера, чем укрепляет свой авторитет в глазах высшего руководства партии и государства.

Благодаря активной большевистской позиции, ораторскому таланту и опыту по организации масс, полученному в период Гражданской войны, Киров в дальнейшем занял важные государственные посты, первого секретаря ЦК КП Азербайджана и первого секретаря Ленинградского обкома ВКП (б). Находясь на государственной должности, Сергей Миронович занимался разнообразной деятельностью, начиная от культуры и экономики, заканчивая важными политическими вопросами, которые касаются всей страны. Руководство партии очень ценило такого энергичного и деятельного работника. Особенно дорожил Кировым И.В. Сталин, для которого Сергей Миронович был не только стоящим партийцем, но и близким другом, единомышленником и соратником. Убийство С.М. Кирова было тяжелым ударом не только для Сталина, но и для всего руководства партии, а также для общества, чье доверие он однозначно завоевал в ходе своей деятельности. Это трагическое событие и в наши дни является загадкой, которую не устают изучать и анализировать. В память о таком видном политическом деятеле было издано много литературы в советское время, и продолжает издаваться сегодня.

В советский период до 1950-х годов советскими и зарубежными историками в основном исследовалась политическая и государственная деятельность С.М. Кирова, освещались его заслуги в тех областях, где он работал, а также вклад в экономическое развитие СССР. В последующее время до настоящего момента большое внимание уделяется не только работе, но и загадочному убийству лидера ленинградской парторганизации. Однако до сих пор в исследовательских кругах нет единой точки зрения по поводу того, какая же все-таки версия убийства является действительно подлинной, ведь все версии имеют право на существование в силу своих аргументов.

Память о Сергее Мироновиче Кирове живет не только в научной литературе и исследованиях, но и в памятниках ему, в названиях заводов, фабрик, улиц, районов, городов, носящих его имя. Например, город Вятка, расположенный на реке Вятка, в Кировской области, в 1934 году был переименован в Киров. А в 1993 году, по результатам референдума, жители города отказались вернуть прежнее имя города – Вятка[90]. Ленинградский государственный академический театр оперы и балета носил имя С.М. Кирова с 1935 по 1992 год; Кировский завод был переименован одним из первых, через 16 дней после убийства Кирова. Также существует большое количество улиц, проспектов и переулков в разных городах, названных в честь С.М. Кирова. Например, улицу Красных Зорь в Петербурге, на которой жил Сергей Миронович, 15 декабря 1934 года переименовали в Кировский проспект. А сама квартира, где жил Киров, в доме №26/28, сейчас является квартирой-музеем. Стоит сказать, что научные сотрудники музея придерживаются версии о личной мести Леонида Николаева, который в своих неудачах обвинил Кирова и решил свести с ним счеты. 

Таким образом, Сергей Миронович Киров по праву занимал руководящие должности и внес большой вклад в развитие не только Закавказья и Ленинградской области, но и всей страны.

 Список использованных источников и литературы

1. Владимиров М.И. О Сергее Кирове: воспоминания, очерки, статьи современников / М.И. Владимиров. - М.: Политиздат, 1985. – 256 с.
2. Киров С.М. Избранные статьи и речи 1916-1934 / С.М. Киров. - Москва: Партиздат ЦК ВКП (б), 1939. – 391 с.
3. Киров С.М. Мы идем вперед, мы несем священный огонь пролетарской борьбы в своих руках / С.М. Киров. - Москва: Государственное Издательство политической литературы, 1960. – 121 с.
4. Росляков М.В. Убийство Кирова. Политический и уголовные преступления в 1930-х годах / М.В. Росляков. - Ленинград: Лениздат, 1991. – 127 с.
5. С.М. Киров. Вождь, учитель, друг. - Ленинград: ОГИЗ, 1934. – 74 с.
6. Багдасарян В.Э. Выстрел в Смольном: заговор или «трагическая случайность»? / В.Э Багдасарян, В.П. Михеенков, Н.А. Шубин // Сервис в России и за рубежом. - 2012. - №4. - С. 108-121.
7. Бугаева М.И., Шумский Д.Л. Киров и время / М.И. Бугаева, Д.Л. Шумский. - Ленинград: Лениздат, 1986. – 320 с.
8. Докучаев М.С. История помнит / М.С. Докучаев. - Москва: Собор. - 1998. – 265 с.
9. Дубровин В.Б. Повесть о пламенном публицисте / В.Б. Дубровин. - Ленинград: Лениздат, 1969. – 240 с.
10. Жуков Ю.Н. Следствие и судебные процессы по делу об убийстве Кирова / Ю.Н. Жуков // Вопросы истории. – 2002. - №2. [Электронный ресурс]. – URL: http://perpetrator2004.narod.ru/documents/kirov/Zhukov_on_Kirov.doc
11. Зенькович Н.А. Самые закрытые люди. От Ленина до Горбачёва: энциклопедия биографий / Н.А. Зенькович. - Москва: Олма-Пресс, 2002. – 458 с.
12. Кирилина А.В. Неизвестный Киров: мифы и реальность / А.В. Кириллина. - СПб: Издательский Дом «Нева», Москва: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. – 543 с.
13. Лобанов В.Б. Гражданская война на юге России: белогвардейская Кавказская армия в 1919-1920 гг. / В.Б. Лобанов // Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова. - 2012. - №5. - С. 171 - 174.
14. Макеева Е.С. Освоение природно-ресурсного потенциала Ленинградской области на рубеже 1920-1930-х гг.: факты и их теоретическое осмысление / Е.С. Макеева // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. - 2016. - №4. - С. 94 - 99.
15. Румянцев В. Сергей Миронович Киров [Электронный ресурс]. – 2000. – URL: http://www.hrono.info/biograf/bio_k/kirov_sm.php
16. Синельников С.С. Киров [серия Жизнь замечательных людей] / С.С. Синельников. - Москва: Молодая гвардия, 1964. – 275 с.
17. Толстой А. С.М. Киров: вождь, учитель, друг / А.Толстой, В. Рождественский, А.Прокофьев. - Ленинград: ОГИЗ, 1934. – 74 с.
18. Торчинов В.А., Леонтюк А.М. Вокруг Сталина. Историко-биографический справочник / В.А. Торчинов, А.М. Леонтюк. – Санкт-Петербург, 2000.
19. Ферр Г. Убийство Кирова. Новое расследование [пер. с англ. О.В. Дьяконова; под ред. И.А. Настенко]/ Г. Ферр. - Москва: НП ИД «Русская панорама», 2013. – 414 с.
20. Эгге О. Загадка Кирова: убийство, развязавшее сталинский тер­рор / О. Эгге; [авторизованный пер. с англ. А. А. Пешкова; Г. И. Германенко]. - Москва: Российская политическая энцикло­педия (РОССПЭН): Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2011. – 287 с.
21. Красильникова Е.И. «Народная скорбь»: массовые коммеморации, в городах Западной Сибири, приуроченные к похоронам и поминовению С. М. Кирова, В. В. Куйбышева и Г. К. Орджоникидзе (30-е гг. ХХ В. ) / Е.И. Красильникова // Вестник ОмГУ. - 2014. - №1 (71). – С. 48-55.
22. Мазинг Ю.А. Ленинградская квартира / Ю.А. Мазинг // Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. - 2014. - №1-1. [Электронный ресурс]. – URL: https://cyberleninka.ru/article/v/leningradskaya-kvartira
23. Педан C. , Павенков В. История СПГУВК в лицах (1809-1930) / С. Педан, В. Павенков // Высшее образование в России. - 2005. - №1. – С. 89-98.
24. Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля / П.А. Судоплатов. – Москва: Гея, 1996. – 289 с.
25. Микоян А.И. Так было / А.И. Микоян. – Москва: Вагриус, 1999. – 612 с.
26. Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Том II. Февраль 1956 – начало 80-х годов. Сост. Артизов А.Н., Сигачев Ю.В., Хлопов В.Г., Шевчук И.Н. – Москва: МФД, 2003. – 960 с.

Методическая литература

1.  Данилов А.А. История России, ХХ – начало ХХI века. 9 класс: учеб. для общеобразоват. учреждений / А.А. Данилов, Л.Г. Косулина, М.Ю. Бранд. – Москва: Просвещение, 2013. – 383 с.