Мифологический образ русалки в русских народных поверьях и суевериях

Здесь представлена работа в номинации «Доходчиво и интересно о нашем прошлом» конкурса «Наследие предков – молодым» 2019 года. Автор – Анастасия Шамедько. Подробнее о конкурсе: https://vk.com/vrn_nasledie. 

Для языческих народов древности вода или водная стихия являлась необходимой для существования, в любое время года она была путем, питала почву и давала жизнь растениям. В силу такой значимости воды возникло верование, что священные в язычестве реки  населены особыми существами и стоящим во главе божеством. Речные нимфы или богини, известные у славян как «русалки» часто получали свои названия от рек. Поверья о русалках объединяет один общий источник, а на разнообразие их характеристик повлияли: климат, почва, условия жизни, образованности, дух народности.

Доказательствами того, что поверья о русалках существовали еще в древности, служат упоминания о жертвоприношениях рекам, болотам, колодезям. Но русалка, бывшая в языческом мире речной богиней, хозяйкой разнообразных сокровищ и чаровницы, в христианском мире уже является человеку озлобленной на человеческий род. Народ считает эти создания чародейками и гадательницами, завлекающими спутников. Существует множество мнений о происхождении самого слова «русалка»: от русла реки, от роскошных русых волос (по другим же поверьям – они зеленые).

Отдельную проблему составляет выявление характерных и общерусских черт образа русалок, распространенность поверий о них. Несомненно, еще одной проблемой является выявление места, которое суеверия и предрассудки о русалках занимали в духовной жизни русских крестьян. Целью данной работы является разрешение этой проблемы на основе источников дореволюционного периода – быличек и бывальщин, записанных в разных регионах Российской империи.

Термины «быличка» и «бывальщина» стали известны в народе не позднее, чем в XIX веке. В конце XIX — начале XX вв. бывальщины и былички собирали Д. Н. Садовников, П. С. Ефименко, Н. Е. Ончуков, Д. К. Зеленин, Б. М. и Ю. М. Соколовы, И. В. Карнаухова. Огромное количество мифологических рассказов удалось записать С. В. Максимову. Более полное изучение быличек началось со второй половины XX века. Э. В. Померанцева предложила чёткое разграничение терминов «быличка» и «бывальщина».

Бывальщина – краткий устный рассказ о случае, произошедшем в действительности. В бывальщинах нет упора на личное свидетельство рассказчика, что  подразумевает долю вымысла. А в быличках, в отличие от бывальщины, ставится упор на действительность, реальность произошедшего, оттого и повествование ведется от лица рассказчика, как бы описывая случай, произошедший с ним или его знакомыми. Как и бывальщина, быличка описывает повторяющиеся события, которые могут случиться и со слушателями. Отличительная особенность былички и бывальщины такова, что они не объясняют какую-либо реалию, а просто рассказывают о сверхъестественном случае или предостерегают. Предостережение можно отнести к одной из главных их функций, например, так в воспитательных целях старшее поколение помогало молодому усваивать определенные правила поведения. Дело в том, что, не являясь для, возможно, многих достаточно правдоподобным источником, на самом деле былички и бывальщины, отражающие народные верования, отражают и сознание, и быт русского народа.

Таким образом, при достаточной обширности этнографического обозрения народных суеверий и верований, оно же основывается на обобщенных трудах исследователей. Множество этнографического материала в виде записанных поверий и обрядов, народных песен, пословиц и поговорок, несомненно, дало возможность ученым рассмотреть самые различные проблемы, связанные с народными верованиями: проблемы происхождения, появления и локализации поверий и суеверий русского народа. Однако среди замечательных обобщающих трудов довольно мало узкоспециализированных работ по отдельным персонажам народной демонологии, в данном случаем – русалке.

На основе вышеуказанных источников и литературы в настоящей конкурсной работе я разрешаю несколько основных задач.

Во-первых, рассмотреть образ русалки, определить особенности и характерные черты их внешнего вида; определить в чем проявляются сходства и различия между образами северорусской и южнорусской русалки. Разрешение этой задачи видится в углублении в сведения народных поверий по различным вопросам, ведь составление полного и точного образа русалок невозможно без беспрестанного обращения к источникам и анализа полученной информации.

Во-вторых, описать и проанализировать народные поверья, в которых сообщается о подобных аспектах «жизни и быта» существ демонологического пантеона.

Следующей задачей данной работы является рассмотрение отрицательных в большей мере и отдельных положительных черт характера русалок, а также анализ представлений об их деятельности, враждебной или благотворной.

Еще одна задача данной работы – определить, какое место народные суеверия, связанные с «водяными красавицами» занимали в духовной жизни народа, почему представления о них сохранялись старшими поколениями и использовались в воспитательных целях.

Глава I. Внешний вид русалки

§1. Образ русалок в южнорусских и малорусских поверьях

По мнению С. В. Максимова, наиболее подробные и точные сведения о русалках следует искать именно на юге, тогда как «в Великороссии» миф значительно изменился. В южнорусских и малорусских землях, например, русалки по большей части – это девочки, умершие до крещения; они больше шаловливы, чем злы. «Большею частию», они молоды, стройны, хороши собой. Ходят нагие или в белых сорочках, но без пояса, волосы распущенны (русые или зеленые).[1] В. И. Даль, обобщая образ южнорусских русалок пишет: «На юге русалка взрослая девушка, красавица». Также и Н. А. Маркевич, анализируя украинские народные песни, выделяет частые упоминания их красоты в южнорусских и малорусских свидетельствах: прелестны собой, нагие в венках из осоки и древесных ветвей, бледны, но обладают восхитительными чертами лица,  а волосы – ниже колен.[2]

Существуют и отличающиеся описания, русалки Харьковской губернии, по сведениям Иванова, могут быть как мальчиками, так и девочками. Последние при этом обладают длинными белыми волосами в виде льняных волокон, а видят их в лесах в обличие маленьких детей. Мальчики-русалки же кучерявы, рыжеволосы. «Одна женщина рассказывает, что она в детстве своими глазами <...> видела в Данильчином лесу, в озере (теперь высохшем), русалок-детей, купавшихся там и смеявшихся. Она подошла ближе и увидала голых женщин, с распущенными волосами, сидевших на берегу, кормивших грудью малых детей, смеявшихся и звавших ее к себе. Женщина, не помня себя, убежала домой». Помимо представлений о русалках, как о детях, малорусские свидетельства сходны в том, что русалки преимущественно красивы.[3]

Описание образа русалок Орловской губернии известны благодаря одесскому протоиерею Николаю Ивановичу Соколову, проведшему детство в Орловской губернии (с. Спасское Мценкого уезда), по своим воспоминаниям он приводит местное народное воззрение на русалок. Это – молодые существа женского пола, нагие, без обуви и с непокрытой головой; кожа очень светлая – «тело у них белое как снег»; волосы красноватые (в дальнейшем автор употребил выражение «светло-огненные кудри») и длинные. Сами русалки невесомы, быстро перебегают от дерева к дереву, перескакивают с ветки на ветвь. Голос – альт. С Орловской губернией связан и образ русалки в русской классической литературе, «Бежин луг» И. С. Тургенева предоставляет такую информацию о внешнем облике русалки: «такая сама вся светленькая, беленькая сидит на ветке, словно птичка какая или пескарь…».[4]

Тульские русалки водятся в лесах. Красивы лицом и станом, волосы у них зеленые, распущенные, сами существа – наги. Увидеть их можно качающимися на ветвях березы или сидящими под деревом с корзинкой в руках. В корзинке – орехи, бублики, калачи для приманивания детей.[5]

Многие источники говорят об исключительной красоте русалок, в Смоленской губернии, судя по их наружности, существ даже называют «прекрасными» обитательницами вод. Это вечно юные красавицы с чарующим взглядом, у умерших уже крещеными девушек «можно разглядеть едва заметный оттенок креста меж персей», тело прозрачное, волосы длинные и русые, а у отдельных русалок похожи на пряди зеленой осоки.[6]

Схожую с Малороссийской информацию дают поверья Воронежской губернии, причина в географической близости. В Землянском уезде Воронежской губернии «русалки обладают вечной юностью и красотой: по внешности они сходны с человеком, различие состоит лишь в волосах, которые у русалок зеленые, длинные до пят и необыкновенно густые».[7] Бледность, безжизненность и прекрасность – такими идеализированными предстают русалки в поверьях с. Большие Верейки Землянского уезда.[8] Жители Острогожского уезда хранят поверья о русалках (умерших некрещенных детях, не заслуживших рая и поселившихся в болотах) как о красивых, нагих девушках, бледнолицых и зеленоволосых.[9] Так же водяных существ представляют и крестьяне Богучарского уезда Воронежской губернии. В богатых водами и реками Воронежской губернии и Малороссии, близкой с нею, схожие поверья о том, что русалки зачаровывающе поют, заманивая путников, обладают сладкими голосами.[10]

В Забужье, Саратовской губернии русалки также – красивые, нагие девы с распущенными длинными волосами. Неспроста так часто русалок изображают с такой прической и с непокрытой головой: простоволосость, которая была недопустима для обычной крестьянской девушка – значимый атрибут. Подтверждение этому легко найти в толковом словаре В. И. Даля: «Ходит как русалка» о нечёсаной девке.[11]

§2 Образ русалки в северорусских и великорусских поверьях

Очевидно, что русский народ представлял себе русалок в виде женщин (за малыми исключениями, предполагающими юных рыжеволосых мальчиков-русалок), обыкновенно молодых и красивых, однако это не единообразное мнение. Изредка видят русалок в образе птиц и зверьков, а также в виде безобразных старух.

В северных и великорусских регионах миф значительно изменяется. Шаловливые, белокожие девицы обращаются уже злыми и мстительными существами. Косматые, безобразные и нагие женщины только и ждут, чтобы досадить человеку.[12] Но преобразование мифа идет дальнейшим путем – русалка изображается (например, в приволжских местах) в виде соломенного чучела, а кое-где даже в виде взнузданного лошадиного черепа, укрепленного на шесте. Зеленин предполагает, что объяснение феномена «выцветания» мифа о грациозных красавицах может быть заложено в индивидуальной набожности, а представление нечистой силы – русалок (или соответствующих им «чертовок») в нарочито уродливом виде идет от проявления благочестивой настроенности человека.[13]

Следует отметить, что несмотря на это в северорусских поверьях даже русалка не обладает настолько выдающейся безобразностью, как, например, Баба-Яга.

Северная русалка зачастую – «злая, опасная баба и страшная неприятельница человеческого рода» сравнивается с чертовкой, уродливой нечистью.[14] «В северных губерниях России думают, что русалки – существа безобразные, косматые, горбатые, с большим брюхом, с острыми когтями, с длинной гривой, с большим железным крючком, которым ловят прохожих» – встречаются и такие подробные и нелицеприятные описания исследуемых существ.[15]Среди крестьян Казанской губернии есть поверье, что подобные женщины «бороной волосы расчесывают», это образное не столько повторяет многочиленные сведения о растрепанных волосах русалок, сколько указывает на величину образа. Тут уже не хрупкие девушки, а «бабы», притом с отличительной чертой северо-великорусского образа – непомерно большой грудью.[16]

Владимирская русалка «совсем как женщина, только в лице румянца нет да руки тощие и холодные; космы больно длинные, титины (груди) большущие». Видят их одетыми «во льду» и в обыкновенную одежду – в одних «старых рваных сарафанишках».[17]

Архангельская водяниха (жена водяного) также имеет большую грудь и длинные волосы, «из воды выходит нагою в полночь, садится на камень и расчесывает свои волосы большим гребнем».[18]

В Астраханской губернии – лобаста. Так называют русалку, характеристика которой такова: «Глядь, ан за ериком-то девка – знать лобаста – нагишом, чешит голову, а волосы длинные-предлинные, а тело-то лохматое-прелохматое, – да как захохочет, да в ладоши ударит, - они и пушше тово испужались: как бы не защикотала» – сообщение священника Енотаевского уезда Виноградова. Следует разъяснить, что лобаста – нагая женщина большого роста, полная и обрюзгшая, с большой грудью и с косами, достигающими земли. Такое представление о внешности русалок отталкивало и наводило страх.[19]

Как уже упоминалось, русалки могут представляться людям в образе птиц. Поверье об их способности к превращению, оборотничеству, широко распространено у североруссов. «Кроме человеческого образа иногда принимают вид сорок».[20] Симбирская русалка по воде плывет лебедем, а выйдя на сушу, обращается в женщину.

Образ русалок может и коррелироваться с образами другой нечистой силы. Крестьяне Макарьевского уезда Нижегородской губернии смешивают русалок с водяным или с существами, принимающими различные виды – например, на отдыхе она обращается в огромную рыбу; когда хочет соблазнить или заманить человека, то уже принимает вид русалки; разыскивая для мщения за нанесенную острогою рану, является рыбаком, купцом или человеком, которому было бы удобнее подойти и обратиться к обидчику.[21]

Для жителей Астраханской губернии в Духов день русалка, бывшая нагой, наряжалась в мужицкую одежду, это схоже с поверьями юга России о том, что среди русалок есть и мужчины. Редкие сведения из Калужской губернии свидетельствуют о том, что русалка вообще была видима для человеческих глаз только в Русальную неделю и в ее продолжение.[22]

§3 Обобщающий вывод. Особенности внешнего вида русалок

Внешний вид русалок, их наружность заключает в себе множество разнообразных особенностей. Неодинаковый возраст – от маленьких детей до старух, при большинстве молодых (девушек). Зеленин объясняет это тем, что заложные покойницы зачастую и после смерти сохраняют свой возраст и внешность, а среди них больше молодых утопленниц или умерших до крещения детей, хотя и пожилые женщины тоже встречаются.

Отдельной отличительной и объединяющей чертой во внешнем виде русалок являются волосы. Источники единогласно подтверждают то, что они длинные. Отдельные сведения есть о лохматости тела (лобаста, Астраханская губерния), а также малорусские (Купянский уезд Харьковской губернии) о лысых русалках. Связывается это с безволосыми и безымянными умершими детьми. Различаются сведения о цвете волос: либо русые, либо зеленые. Большинство южнорусских и малорусских свидетельств признают русый цвет волос, называя их также красновато-светлыми или рыжими. Зеленый цвет нередко встречается в упомянутых регионах, но немногим преобладает в северных землях.[23]

Цвет волос связан с происхождением существ, по мнению жителей тех или иных регионов. Цвет волос водяных божеств – зеленый, тогда как русые волосы русалок могут свидетельствовать об их первоначальном лесном местожительстве.

Еще одна отличительная черта – обязательно распущенные волосы, спадающие на плечи. В Костромской губернии русалки выходят на берег с растрепанными волосами, отчего пошел обычай называть простоволосую растрепанную девку русалкой. Распущенные волосы можно трактовать как признак еще девичества утопленницы или особенностью, роднящей их с ведьмами и представительницами нечистой силы. «В Волковыском у. Гродненской губ. отмечена примета: когда девица чешет волосы, той ей нужно сказать: «русаўка табе ў каноплях!» Тогда у нее будут волосы большие, как у русалки». Нагота и бледная кожа также являются общими чертами, объединяющими свидетельства из разных регионов.[24]

Глава II. Поведение русалок. Особенности их быта

В этой главе данной работы следует приступить к рассмотрению образа жизни и быта, поведения русалок, как южнорусских, так и северорусских. Следует отметить, что полезное или вредоносное их взаимодействие с человеком будет рассмотрено отдельно.

Как пишет Д. Зеленин: «Русалок нельзя признать определённо духами водными или лесными или полевыми: русалки являются одновременно и теми и другими и третьими». По легендам русалок можно встретить в прудах, озёрах и проточных водах.[25] В большей части народных рассказов русалки изображены нагими, как упоминалось в первой главе, и простоволосые – без головного убора. Одетые русалки чаще всего представляются в сарафанах, а головы могут покрывать венками. Желание одеться побуждало русалок подходить ночью к баням, где прядильщицы иногда оставляли пряжу, и напрясть себе ниток для одежды. «Но, очевидно, не все из них ещё обучены этому искусству: другая только обсусолит мочку на гребне да обслюнит».[26]

Сведения о стремлении русалок одеться относятся и к северу, и к югу. В Павловске Воронежской губернии русалки ходят с распущенными волосами и белых рубашках. Могут они также и прикрываться зеленым листом, либо быть в белой сорочке без пояса по Афанасьеву. В южнорусских и малорусских народных песнях немало строк, в которых от лица русалки певчие просят «споднички» и «наметки», в уже упомянутой Воронежской губернии для смягчения злобы русалок в Русальную неделю жители даже развешивают по лесам и кустарникам холсты или тряпки на рубашки.[27]

Также представление жителей Владимирский губернии об одетых русалках известно исследователям-этнографам, речь идет о рассказах крестьян, по которым русалок видели одетыми в обыкновенную одежду, в это время они занимаются, как правило, мойкой белья – вальком колотят его. Упоминаются и «рваные сарафанишки». [28]

Есть и противоположное стремление: Орловские русалки чувствуют неприязнь к одежде, окружая встречных мужчин и разрывая их вещи, на таких нет ни кусочка ткани, да и плачут они утирая слезу волосами.[29]

«…Ночью при луне они выходят на берег озер, рек, ручьев, нагие, в венках из осоки и древесных ветвей; они садятся на траве, расчесывают косы или хороводы ведут. Иногда они скрываются в кустах, в траве; всего чаще их вызывает на землю заря» – это малорусские свидетельства, описанные Д. Зелениным. Несомненно, видно, что в подобных поверьях красивые девушки ведут себя подражательно обычным крестьянским девушкам (стремление прихорашиваться и т.п.). Не чужда таким существам и беззаботная игра, по тем же свидетельствам они в соответствии с календарными ритуалами. На «Тройцын день» они выходят в лес, целую неделю качаются на ветвях деревьев, поют, играют, бегают по берегам рек и озер, катаются по росистой траве, а во время цветения хлеба играют уже во ржи, бегают, хлопают в ладоши (Тульская, Калужская, Рязанская губернии и не только). Да и вне зависимости от календаря русалки «любят качаться на ветвях дерев». Для игры и веселья они же появляются у мельниц, купавшиеся под лотоками мельниц девушки сказывают, что русалки чешут себе волосы, сидя на мельничном колесе, шутя вертятся с ним и ныряют в воду со смехом и криками (Саратовский уезд).[30]

«Занятия русалок, — пишет один воронежский наблюдатель, — состоят в купании, в качаниях на ветвях дерев, в играх в летнюю ясную ночь на берегах, в плясках и пении».[31]

По рассказам, записанным в Калужской губернии, русалки избирают себе старые дубы, качаются на их ветвях, разматывая похищенную пряжу, а по сведениям «старожилов-хохлов» Саратовской губернии, в глубокую полночь русалки всплывали на поверхность озера и с хохотом плескались водою, также и в Тульской губернии.[32]

Также, если обобщить народные поверья и сказания, – отличительной чертой поведения русалок является смех, хохот. Предположительно, это может быть связано и с любимой забавой русалок, с которой они у многих ассоциируются – как известно, существа любят щекотать людей до смерти. Однако стоит привести и подробный пример – «на дороге увидела трех маленьких детей,<...> хотела подойти к ним, но дети убежали, спрятались в жито и начали хохотать. Женщина пошла за ними в жито и услышала хохот в другом месте; пошла на их хохот и опять услышала, что хохочут не там; тогда догадалась она, что хохочут русалки». Быличка, записанная в Воронежской губернии говорит о том, что смех русалочьий довольно пугающий: «девка в воде стоит, волосами трясет и хохочет. А смех-то такой, что страх наводит».[33]

Такой же отличительной чертой будет являться и способность всех русалок говорить, петь. Пение их, как известно, завлекающее, очаровательное.

Как видно из предыдущих этнографических сведений, народных рассказов, в том числе и неоднократно упоминавшихся выше, практически все свидетельства сходны в том, что русалки предпочитают выходить из воды ночью, после вечерней зари. Элементы веселья и игры продолжаются и тогда, водяные девы качаются на ветвях после захода солнца, аукаются между собой (что говорит об их коммуникации друг с другом), водят веселые хороводы с песнями и плясками, об этом нам говорят, например, сведения из Нижнедевицкого уезда Воронежской губернии.[34] По  С. В. Максимову, там где они бегали и резвились – трава растет гуще и зеленее, и хлеб родится обильнее.[35] Подытоживая представления об играх, песнях, плясках и хороводах русалок надо сказать, что вывод о развлечениях, как о любимом их занятии, напрашивается сам собой. Подтверждают это многие-многие этнографические источники.

Следует отметить, что качанье на древесных ветвях – любимое времяпрепровождение южнорусских русалок (южнорусских, т.к. в них чаще идет речь о лесах, как о преимущественном месте пребывания существ: Орловская, Тульская, Калужская губернии, например). Существует множество русских народных песен, в которых поется о ветвях березы, как об излюбленном месте «лесного зелья» и «лесной нечисти», а так называет русалок другой литературный герой, тургеневский плотник Гаврила.[36] Но уже по С. В. Максимову[37] и И. М. Снегиреву[38] русалки предпочитают иву, склонившуюся над водой, плакучую березу и даже старые дубы соответственно. Осина же упоминается по известным этнографическим источникам лишь единожды, и эти сведения уже относятся не к роду южнорусских, а к роду северорусских поверий.[39]

Поверье о том, что они появляются ночью и, сидя на траве или на камне, расчесывают свои волосы,  часто использовали в качестве мотива художники и поэты (Шевченко, «Утоплена»). Немало рассказов содержат упоминание в связи с этим гребня, по Д. Зеленину гребень может быть из рыбьей кости, но не только: «…Из воды выходит нагою в полночь и садится на камень; тут она расчесывает свои волосы большим гребнем»; по забайкальским поверьям русалка выходит на берег ночью и чешет черные, длинные волосы золотым или медным гребнем.[40] Гребень упоминается и в поверьях Новгородской, Архангельской, Пермской губерний, Вологодской (железный гребень) губерний. Прекрасное описания поверий об этом содержится в быличках, записанных в Воронежском крае, там видели на речках смеющихся, расчесывающихся девушек. По рассказу, одна такая русалка, испугавшись подошедших людей, оставила гребень на берегу, спрыгнув в воду. Прохожие подобрали гребень,  но пожалели: с тех пор «девка-волосатка» спать не давала, стучала в окна и двери, пока гребень не был отнесен обратно.

Подробное описание образа жизни, поведения, а самое редкое и необычное – пищи русалок доходит до нас из рассказов, записанных во Владимирской губернии. «Видят их часто в прудах, озерах и проточных водах, как они балахтаются, стоя по пояс в воде или настолько, что „только что греха не видать". Здесь они обыкновенно «чошутся», т. е. гребенкой волосы чешут, чаще спереди назад; от волос сыплются иногда блестки, падающие назад; в воде же они «водой намываются», т. е. моют лицо руками. Один из крестьян рассказывал, что видел русалку, как она в воде перед зеркалом «модилась» (прихорашивалась), другой — как она рыбу да рака ела. Нагие они выходят из воды и на берег; здесь они прогуливаются, разговаривают между собою, смеются, шутят». Из этого легко сделать вывод, что едят русалки преимущественно речную живность, рыбу, раков. Можно только предполагать, нуждаются ли русалки в зерне как в пище, но в Тамбовской губернии полевые русалки, подходя близко к дому, «обтачивают зерна на загоне».[41]

Те же свидетельства дают важную и полезную информацию об еще одном виде времяпрепровождения и поведения русалок. Видимо, в зимнее, осеннее и ранневесеннее время, когда вода в водоемах холодна, водяные существа мерзнут, – «зябнут» – и забираются в крестьянские бани: там русалки моются, смеются, шутят и парятся. «На теплину» лечь приходят они и в овины, когда там сушится хлеб – «гляжу, а она пришла вся во льду, да и легла на теплину».[42] Есть и источники, по другому передающие способ перезимовать – например, вместе с водяным в подземном царстве (Елатомский уезд Тамбовской губернии), или уход в глубь водоема (Балашовский уезд).[43] И по П. В. Иванову, русалки из утопленниц становятся женами водяных, при этом начинают старшинствовать вообще над русалками.[44]

Но следует отметить, что относится такое посещение селений и домов, бань и овинов к водным русалками, а такие водятся в северо-великорусской земле. Как раз из Владимирской губернии идет информация о подобных «визитах». Зачастую это связано не только с потребностью в тепле – «приходят греться в бани и овины»; «в овинах иногда ложатся на костер», но и желанием навредить человеку, что будет рассмотрено в следующей главе.

Бесспорно, что чаще всего местожительством русалок является вода. Существуют связанные с этим и оригинальные свидетельства о брачной жизни водных существ – русалки часто бывают женами водяных, а иногда и прислуживают им (Калужская губерния); также и о «похоронном обряде» – в Михайловском уезде Рязанской губернии русалку хоронят в воде, бросив гроб с куклою в водоем, а в Аткарском уезде Саратовской губернии, бросив в воду чучело русалки.[45] Но нельзя четко делить местожительство или место преимущественного пребывания русалки по географической привязке к территории страны, можно сказать, что даже в пределах одной губернии, тем более одного региона, русалки могут быть и водными, и лесными, и полевыми, и, как уже было выяснено, даже заходить в селения. Места жительств русалок разнообразны, связано это со способом смерти и расположением могилы заложной покойницы или утопленницы.

Нельзя обойти стороной и общественную жизнь русалок, а по многочисленным источникам с представлениями о том, что видят русалок практически всегда не поодиночке, а в обществе таких же существ, «большими шайками». А сообщения об одиночных появлениях русалок весьма редки, единичны, чаще всего встречаются в северорусских поверьях. По Д. К. Зеленину, есть основания полагать, что компанией, в обществе в основном появляются русалки-девушки, молодые, а одиночные появления связаны с русалками вдовами, старухами, замужними. Различие это взято из того, что они, возможно, повторяют крестьянскую жизнь, уже находясь «по ту сторону» таковой.[46]

Если говорить о своеобразной иерархии, то следует отметить, что по свидетельству из Калужской губернии, над русалками есть старший, «главный начальник» злых духов, он же варит их в котле, что обещает вечную красоту и юность.[47] Интересно и представление о выборной царице русалок, которая избирается с согласия водяного из общей среды русалок. Без позволения царицы ее подопечные не могут ни убить, ни даже просто испугать человека. Такие свидетельства доходят из Землянского уезда Воронежской губернии.[48]

О семейной или брачной жизни русалок выше упоминалось то, что они могут иметь мужей – водяных. Также к супругам водяных дев относятся и лешие, и даже защекотанные ими мужчины.[49] Бесспорно, интересно и малорусское сообщение о детях русалок, о кормлении их грудью – «увидала голых женщин, с распущенными волосами, сидевших на берегу, кормивших грудью малых детей».[50]

Как мы видим, быт, образ жизни и поведение русалок разнообразны и многообразны, а многочисленные об этом свидетельства дают благодатную почву для изучения исследователям этой темы. Помимо указанных видов деятельности, во всех прочих занятиях русалки входят во взаимоотношения с людьми, что и будет рассмотрено в следующей главе.

Глава III. Взаимоотношение русалок с людьми: отличительные особенности их вредоносного и положительного поведения

В русской мифологии русалки зачастую описываются как негативно настроенные к человеку существа, совершающие вредоносные действия и таящие в себе опасность. В данной главе следует перечислить подобные их действия и разобрать примеры из этнографических источников.

Нельзя не заметить, что самая популярная ассоциация с вредом от русалки – это щекотка. Множество поверий говорят о способности рассматриваемых существ народной демонологии защекотать человека до гибели. Неспроста название «лоскотовка» или «лоскотуха» предшествовало пришедшему на смену «русалка». Лоскочущими, т.е. щекочущими, «щекотуньями» чаще всего являются молодые русалки. Подобно упырю они нападют на человека сзади, а подобно лешему щекочут под мышками, пока человек не умрет.[51]

По воспоминаниям уже упомянутого Н. И. Соколова, народные воззрения жителей Орловской губернии сходились в том, что русалки, завидев мужчину, окружали его с хохотом, догола рвали на нем одежду, сзади хватали под мышки и щекотали до обморока. Далее они осыпали его поцелуями, невидимками проносили в дом и клали в постель. Не мужчин, а маленьких ребят в Тульской губернии русалки заманивают съестным (орехи, ягоды, калачи), а потом щекочут. Калужские русалки щекотали молодых людей и умерщвляли их, о том же говорят и Орловские источники.[52]

По мнению крестьянина Нижнедевицкого уезда Воронежской губернии, русалки развлекаются их обычными способами, купаются в реках, качаются на деревьях, бегают по полю, а при этом ловят человека и «щекотят почти до смерти того, кто к ним попадется».[53]

Обычно это происходит с мужчинами, но из отдельных малорусских источников ясно, что подобное может подстерегать и девушек, пришедших на заре за водой: «Русалка бросается на дивчыну, спрашивает у ней: «полынь или петрушка?» Если та ответит «полынь», русалка убежит; если же «петрушка», — водяная красавица защекочет до смерти земную и увлечет ее в реку. При слове «полынь», русалка обыкновенно с досадой отвечает: «Сама ты згынь»; а если она к мужчине обращается: «Сам ты згинь, ты не мий!» На слово «петрушка» русалка говорит: «ты моя душка!» и потом щекочет».[54]

Планируя защекотать, тем самым погубив человека, нападают они и на своих матерей, да и просто на своих родственников, если те не поминают их; на не имеющих при себе полыни в поле. Если человек не умирает от щекотки, то может умереть, утонув, будучи затащенным в воду при этом – русалка насмерть защекочет в воде и потопит хохочущую несчастную жертву.[55]

«Ехали мужик с бабой через поле на лошади. Смотрят, идёт русалка и пляшет. Мужик погнал лошадь быстрее. Если бы Русалка поймала – защекотала бы до смерти» – былички и бывальщины часто дают емкое, но лаконичное описание народных поверий, так и эта о силе русалочьей щекотки, записанная в с. Пятая Сотня Нижнедевицкого района Воронежской губернии, из той же губернии идет и предостережение не ходить на огород, там косматя, зубатая русалка будет «козякать» – щекотать.

Несмотря на популярность образа щекочущей до смерти русалки свидетельств о таком поведении северорусских и великорусских русалок меньше, чем остальных. Последние же, чтобы заманить человека, используют разные способы, некоторые из которых ранее уже упоминались. Часто русалки зовут человека («человек! человек! ходи колыхаться!»), даже называя по имени; приглашают качаться вместе на качелях. Те русалки, что по поверьям красивы и нежны, завлекают своей красотой и любезностями, очаровывают пением, например, пение русалок Землянского уезда Воронежской губернии до того красиво, что человек может слушать, не сходя с места, несколько лет. Обманываются люди и прельстившись на бублики, ягоды, орехи, на свет огней. Также русалки могут и позагадывать загадки путникам, защекотав не отгадавших. Об этом пишет Снегирев И. М., анализируя народные песни, в которых русалки представляются «чародейками и гадательницами».[56]

Несколько свидетельств упоминают способность русалок-лобаст защекотать человека не только руками, но и грудью.

Обобщая, В. И. Даль пишет о том, что все затеи «бедненьких» клонятся к тому, чтобы заполучить мужчину и защекотать его, ведь без них русалки очень скучают.[57] Связано это с тем, что за казалось бы безобидным стремление позаигрывать с молодым человеком опять же кроются вредоносные намерения. После ухаживаний Уральской русалки молодой человек делается грустным и болезненным. С той же целью наносится и менее опасный вред мужчинам, например, рыболовам. Строгивая лесы, русалки обманывают удильщиков ложным клевом; выворачивают сети, набивают их тиной и травой; могут вырвать весло или шест, раскачать судно, перевернув вместе с рыбаком. Ранее также упоминалось про разрывание на молодом человеке одежды.[58]

По отдельным свидетельствам русалки также щиплют, кусают, трясут и топчут людей: «Кто в Сухой четверток или в среду или в понедельник после Зеленой недели работает, на того русалки нападают въяве или во сне и мучают, именно лоскочат (щекочут), щиплют и кусают, водят в житах, болотах и заставляют с собою танцевать». В Данковском уезде Рязанской губернии предостерегают детей, веря в то, что русалка, поймав «дитю», может затрясти и затоптать его до смерти. Есть упоминания и о том, что водяные красавицы могут вооружиться камнями и закидать прохожего.[59]

При этом, некоторые русалки по поверьям не любят и ненавидят: «девиц и молодых женщин русалки не любят и, когда увидят какую в лесу, нападают на нее, срывают одежду и ветвями прогоняют из леса», не любят также некоторые и стариков со старухами.[60]

Подстерегают жертву в реке, у реки, в лесу и в поле. Но не только, чтобы защекотать, чаще всего русалки пугают людей. Пугают и криком в лесу (малорусские земли), и криком близ реки (симбирская русалка-утопленница). В Павловске Воронежской губернии русалки пугают людей, после чего у жертв случается лихорадка. В купальскую ночь «ни один крестьянин не поведет лошадей на ночлег: там что-то невыразимо страшное пугает коней и людей. Русалки гоняются за людьми, с трудом перелезая в поле через межи, словно люди через «сгороду», почему и убегать от них нужно не вдоль резок, а поперек их». Нелегко приходится и спасшемуся от русалок, по Никифоровскому, кто-то приобретает привычку судорожно и безудержно хохотать; у кого-то изменяется походка, становится «развинченной»; кто-то гримасничает, а кто-то может и потерять слух.[61]

Могут русалки и потопить в воде человека, просто так или избрать «подобных себе», т.е. тоскующих от неудачной любви. Чаще всего это может произойти в полдень. В Костромской губернии схватывают купающихся в реке, утаскивают в свое логово и мучают там до смерти. Опасность подстерегает и купающихся в полдень в Екатерининском уезде Пермской губернии – «русалушка ноги заплетет и утащит в воду», точь-в-точь дело обстоит и в Тамбовской губернии. Купаться в реке крестьяне опасаются пока русалки не выйдут из воды, т. е. до Русальной недели, предостережения связаны с возможностью заболеть чем-либо или быть потопленным в реке, боясь сделаться жертвою русалок жители Воронежской губернии не купались и в продолжение Русальной недели. [62]

Однако русалки не ограничены в выборе способа убить человека. По малорусским поверьям, водяные красавицы могут отрезать человеку голову или свернуть шею. Одно сообщение приписывает среднерусским и великорусским русалкам особенность носить с собою железный крючок, которым они ловят прохожих. [63]

Помимо их более кровожадной настроенности, существует также и стремление причинить мелкий вред, напакостить. Основываясь на подробном перечислении подобных русалочьих действий С. В. Максимовым, следует привести примеры: «…Когда они плещутся в воде и играют с бегущими волнами, или прыгают на мельничные колеса и вертятся вместе с ними, то все-таки не забывают спутывать у рыбаков сети, а у мельников портить жернова и плотины. Они могут насылать на поля сокрушительные бури, проливные дожди, разрушительный град; похищают у заснувших без молитвы женщин нитки, холсты и полотна, разостланные на траве для беленья; украденную пряжу, качаясь на древесных ветвях, разматывают и подпевают себе под нос хвастливые песни». [64]

По мнению В. И. Даля, русалки могли поймать стадо гусей, ночующее на воде, завернув им крылья так, чтобы птицы не могли взлететь.[65]

Проделывают русалки и разные шутки, баловства с человеком, дурача того. В одной народной былине говорится, как русалка в шутку несколько раз тушила костёр, который развели несколько человек в ночь на Ивана Купала, и возмущённые люди чуть не избили её дубинами, заставив русалку убраться прочь. Ко всяческому вреду следует отнести и такие проявления активности водяных существ, как подшучивание над рыбаками, скручивание их сетей, выворачивание неводов, вытаскивание «норота» на берег. Симбирская русалка опрокидывает лодки рыбаков. Малорусские русалки, по сохранившемуся поверью, могут испортить квас, если варить его в четверг. В некоторых великорусские и среднерусских поверьях русалок представляют себе женщинами, которые иногда покидают место своего преимущественного пребывания и посещают дома в селениях, от этого в доме и в семье начинаются склоки  и раздоры. Подобно ведьмам, русалки портят скотину, отнимая у коров молоко, они же бывают виноваты и в пропаже крупного скота, они же передавят всю скотину у того, кто будет работать в праздники в честь русалок.[66]

Как мы видим, отношение русалок к людям по народным поверьям почти всегда беспричинно враждебное, неудивительно, что русский народ считал русалок нечистью, нечистой силой. Во-первых, только нечистая сила радуется смерти своей жертвы, что и делают русалки. Во-вторых, часы, в которые показываются русалки, чаще всего полдень и полночь, а это также соответствует времени, когда на земле действует нечистая сила («…есть русалка в лесу под Краснопольем. Выходит в 12 часов, высокая, белая и плачет» – подобные сведения часто встречаются в быличках и бывальщинах, эта, например, записана была в Воронежской губернии). В-третьих, то обстоятельство, что согласно некоторым уже упоминавшимся народным поверьям и фольклору, русалки могут проявлять свою способность к оборотничеству. Во второй главе рассматривалась семейная жизнь русалок в рамках описания их общественной жизни, оттуда известно, что часто русалки бывают женами водяного или почти всегда находятся под его начальством, а уж принадлежность водяного к нечистой силе бесспорна. Бывают они и женами леших, отчего зовутся в народе «лешиха» или «лешачиха». К вопросу о названиях, отсылающих к нечисти – в некоторых местах русалка носит имя «шутовка» и «чертовка». Да и уменьшительно-ласкательное название «русалушка», используемое в Екатеринбургском уезде Пермской губернии служит вовсе не проявлением любви к существам, а страха перед ними. Однако, несмотря на множество свидетельств принадлежности русалок к злобной нечисти, не чужды их характеру и положительные черты, которые следует рассмотреть в следующем параграфе.

Согласно народным поверьям, несмотря на свой нрав, русалки, могли проявлять благородные черты характера в отношении некоторых людей. По некоторым сообщениям, крестьяне верили в то, что трава и хлеб растут лучше там, где устраивали веселье русалки.[67] Такого же мнения и С. В. Максимов: «где они бегали и резвились, там трава растет гуще и зеленее, там и хлеб родится обильнее».[68]

Полесская русалка, по поверьям, в благодарность одной женщине за то, что та прикрыла спящего нагим ребенка, прикоснулась к ее рукам, и с тех пор у женщины не было проблем с трудолюбием. Можно предположить, что русалки хорошо относятся к детям, ведь есть и подобные сообщения: «…говорят, что один мужик, найдя в лесу нагих детей, хотел убить их, но едва успел он поднять руку, как его скорчило, и он на том же месте умер».[69]

По поверьям, дошедшим из Смоленской губернии, если в Русальную неделю человек первым заметит русалок и «почурается», тогда русалки для него не только безвредны, но одна из них даже пойдет за ним в дом и будет усердно выполнять все домашние работы; пить и есть она тоже не будет, а будет питаться лишь паром из горшков, и такое продлится до следующей Русальной недели, когда русалка сбежит в лес. Иногда в историях русалки спасали тонущего человека от гибели.[70]

Заключение

Невозможно оспорить тот факт, что народные верования в различных персонажей демонологического пантеона русской мифологии были повсеместно распространены. Суеверия и предрассудки были не просто увлекательными устными повествованиями, и явно не просто слепой верой в сверхъестественное: задача прояснить, какую же роль играли поверья о русалке в духовной жизни народа, разрешается при работе с источниками – быличками и бывальщинами. Образ жизни, традиционный крестьянский быт, суеверный характер народного мышления способствовали тому, чтобы рассказы о длинноволосых женщинах, обитающих в водоемах и лесах, служили предостережениями для детей и подростков, а, следовательно – выполняли воспитательную функцию. Они же приобщали к нормам поведения, регламентировали события, связанные с сельскохозяйственными работами.

Основной вывод базируется на пестром разнообразии представляемого внешнего вида существ, объединяет все свидетельства множество общих черт с наружностью обыкновенных женщин. Есть красавицы и безобразные, пожилые и маленькие девочки (и мальчики в отдельных местностях), толстые «лобасты» и стройные бледные красавицы. Волосы русалок, как уже упоминалось, часто русые, всегда распущены или растрепаны, как это бывает у крестьянских девушек «при браке, во время траура и в гробу», а также от неопрятности. Одежда русалок в тех редких случаях, когда они одеты, обычная деревенская: рваные сарафаны, белые рубашки.

Но эта пестрота образов, записанная этнографами и исследователями со слов народа, все же имеет условное территориальное разграничение. Большинство свидетельств о русалке записаны в южнорусских и малорусских районах, там же, в силу живучести образа, существа представляются молодыми девушками, которые веселы и хороши собой. Северная русалка – зачастую безобразна и уже стара. В этом очевидное различие большей части сведений об образе русалки.

Проанализировав представления о русалках, описанных в русских народных поверьях и суевериях, невозможно не заметить, как внешний вид и занятия существ сходны и общны с обыкновенными занятиями деревенских женщин. Они как будто отождествляются с обычным деревенским населением, но, разумеется, наделены и иными, «нечистыми» функциями и признаками. Молодежь весною занята увеселениями: песнями, хороводами, играми, плясками, качанием на качелях, заботой о прельщении и завлечении мужчин. Упоминаемые ранее забота о пряже, о посевах, а также внесение раздоров и ссор в дом объединяют умерших и ставших русалками женщин с деревенскими женами и матерями, молодыми девицами. Обычай деревенской жизни повторяет и различие между одиноко живущими пожилыми русалками и «молодежью», показывающейся всегда в обществе себе подобных. Верования, сохраненные в быличках и бывальщинах, передают и такие интересные для исследователей-этнографов подробности «социальной жизни» русалок, как, например, общее начальство над ними водяного, женитьба его на некоторых из них, наличие собственной царицы. Это также напоминает социально-ролевую иерархию общества.

Выявленная схожесть русалок с обыкновенными женщинами и по вопросам образа жизни и быта, и по вопросам внешности, поведения видится мне объяснимой так: в качестве молодых девушек или пожилых женщин, умерших неестественной смертью, они «проживают» за гробом такую же жизнь, какую и вели бы на земле. Народные поверья сохраняют в образе русалок женские привычные и прежние нравы, склонности, привычки.

Отрицательные в основном и немногие положительные черты характера русалок, направленность в силу него их деятельности, исследуемые мною, разрешили задачу анализа характера русалок и полярности его черт. Также народ верил в то, что русалки находятся в распоряжении у нечистой силы. Таким образом, большинство их действий вредоносны, а черты характера, соответственно, отрицательны. Все свидетельства, какими бы они не были разнообразными, сходятся в общей вредоносной цели действий русалок – те пугают людей, прельщают и заманивают к себе, что сулит неизбежную опасность для человека, будь то смерть или болезнь. Подобные устные рассказы имели и практическую обусловленность: младшее поколение было предостережено старшим об аккуратности рядом с водоемом, об опасности находится одному ночью в темном и далеком от дома месте – в лесу, у реки, об опасности также и игр рядом с мельничными жерновами.

Суеверное крестьянское мышление до XX века консервировало веру в народную демонологию, воспитывая на рассказах, которые уже позже этнографы назвали быличками и бывальщинами, целые поколения. Именно в силу исполнения вышеупомянутых функций демонологический образ русалки в сознании крестьянского населения великой Российской империи играл довольно большую роль, а впоследствии получил распространение в культуре за свою притягательность и загадочность, использовался и писателями, и художниками, композиторами.

Основным выводом является несомненное выявление сложности мифологического образа русских русалок. В нем отразились как свойства и признаки различных представителей «нечисти», так и модели поведения обыкновенного деревенского народа, бесспорная схожесть с женщиной во внешнем образе.

Список использованных источников и литературы

I.ИСТОЧНИКИ

Завойко Г. К. Верования, обряды и обычаи великороссов Владимирской губернии / Г. К. Завойко // Этнографическое обозрение. – 1914. – №3/4. – С. 101.

Иванов П. В. Народные рассказы о домовых, леших, водяных и русалках (материалы для характеристики миросозерцания крестьянского населения Купянского уезда) // Сборник Харьковского историко-филологического общества. – 1893. Т. 5. Труды педагогического отдела Историко-филологического общества. Вып. 1. С. 23–74.

Кремер А. И. Обычаи, поверья и предрассудки крестьян села Верхотишанки // Суеверия и предрассудки крестьян Воронежской губернии: Хрестоматия. – Воронеж: издательство «Истоки», 2013. – С. 138 – 145.

Круглый год. Русский земледельческий календарь / [сост. А. Ф. Некрылова]. – М.: Правда, 1989. – 496 с.

Малыхин П. В. Город Нижнедевицк и его уезд // Суеверия и предрассудки крестьян Воронежской губернии: Хрестоматия. – Воронеж: издательство «Истоки», 2013. – С. 111-119.

Раевский А. В. Некоторые малороссийские поверья / А. В. Раевский // Суеверия и предрассудки крестьян Воронежской губернии: Хрестоматия. – Воронеж: издательство «Истоки», 2013.– С. 119-124.

Селиванов А. И. Несколько слов о веровании в колдовство в Воронежской губернии / А. И. Селиванов // Суеверия и предрассудки крестьян Воронежской губернии: Хрестоматия. – Воронеж: издательство «Истоки», 2013. – С. 44-54.

Селиванов А. И. Очерки поверий, обрядов, примет и гаданий в Воронежской губернии / Селиванов А. И. // Воронежский литературный сборник. Вып. 1. –  Воронеж: тип. Гольдштейна, 1861. – С. 375-392.

Селиванов А. И. Очерки поверий, обрядов, примет и гаданий в Воронежской губернии / А. И. Селиванов // Суеверия и предрассудки крестьян Воронежской губернии: Хрестоматия. – Воронеж: издательство «Истоки», 2013. – С. 28-44.

II.ЛИТЕРАТУРА

Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов / А. Н. Афанасьев. – М.:  Современный писатель, 1995. – 605 с.

Власова М. Энциклопедия русских суеверий / М. Власова. – СПб.: Аз-бука, 2008. – 624 с.

Даль В. И. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа / В. И. Даль. − М.: Астрель, 2011. – 732 с.

Дынин В. И. Когда расцветет папоротник … (Народные верования и обряды южнорусского крестьянства XIX–XX веков) / В. И. Дынин. – Воронеж: Воронежский университет, 1999. – 224 с.

Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / М. Забылин. - М.: Издание книгопродавца М. Березина, 1880. – 629 с.

Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография / Д. К. Зеленин. – М. : Наука, 1991. – 511 с.

Зеленин Д. К. Избранные труды. Очерки русской мифологии: умершие неестественною смертью и русалки / Вступ. ст. Н. И. Толстого; подготовка текста, коммент., указат. Е. Е. Левкиевской. – М.: Издательство «Индрик», 1995. – 432 с.

Криничная Н. А. Русская мифология: Мир образов фольклора / Н. А. Криничная. - М.: Академический Проект; Гаудеамус, 2004. - 1008 с.

Максимов С. В. Куль хлеба. Неведомая, нечистая и крестная сила / С. В. Максимов.- Смоленск: Русич, 1995.- 672 с.

Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре / Э. В. Померанцева. – М. : Наука, 1975. – 191 с.

Снегирев И. М. Русские простонародны праздники и суеверные обряды. Выпуск IV. I. Русалки и Русалія. II. Купало и Купальница. III. Ярило. IV. Петровки. V. Башь и Башиха. VI. Земледѣльческіе праздники. VII. Семенъ день. VIII. Осенняя Родительская. IX. Свадьбы. / И. М. Снегирев. – М.: Университетская типография, 1839. – 244 с.

Соколова В. К.Весенне–летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов / В. К. Соколова. – М.: издательство «Наука», 1979. – 284 с.

Токарев С. А. Религиозные верования восточнославянских народов XIX – начала XX века / С. А. Токарев. – М. : Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012. – 168 с.

Шейн П. В. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края / П. В. Шейн. – СПб.: Императорская Академия Наук, 1902. – Т. 3. – 540 с.