Казнь и ее символический смысл в русском средневековом обществе в связи с правлением Ивана Грозного

Здесь представлена работа в номинации «Доходчиво и интересно о нашем прошлом» конкурса «Наследие предков – молодым» 2019 года. Автор – Екатерина Комарова. Подробнее о конкурсе: https://vk.com/vrn_nasledie.

Введение

История человеческого общества во всем своем многообразии включает многочисленные примеры смертной казни как высшей меры наказания за покушение на различные ценности, материальные или духовные. Она применялась во всех уголках мира и во все времена, будучи результатом выражения и закрепления власти, как правило, единоличной. Однако ее проявления подчинялись различным критериям. Это было как субъективное выражение воли монарха, так и ответ социально-политическим процессам государства. Но, несомненно то, что главным регулирующим фактором явления смертной казни служило общественное мировосприятие и ментальность. Следовательно, интерпретация средневековых казней служит также источником для понимания общественного мировоззрения Средневековой Руси, как и наоборот. Именно этот вопрос – средневековые казни и их интерпретация – я рассматриваю на примере одиозной личности русской истории – царя Ивана Васильевича Грозного.

Цель моего исследования: при помощи источников и литературы, посвященных периоду правления Ивана Грозного и соответствующему отрезку западноевропейской истории, проанализировать, интерпретировать и охарактеризовать средневековые казни на Руси и в Европе, выявить их символический смысл.

Задачи исследования: обозначить особенности изучаемого периода; провести закономерности развития казней Руси и европейских держав; выявить влияние общественного менталитета на характер русских казней; перечислить наиболее «популярные» виды казней на Руси, объяснив это явление.

Хронологические рамки исследования: эпоха Нового времени в Европе и Средневековье на Руси или конец XV и XVI век. Именно этот временной отрезок охватывает время правления Ивана Васильевича – с 1547 по 1584 гг. Однако, я не могла не указать часть предыдущего и последующего периодов, так как они делают возможным планомерное изучение смертной казни на Руси, ее законодательное закрепление при Иване III и последующее развитие при династии Романовых.

Объект исследования: казни на Руси и в Западной Европе в период с конца XV века по конец XVI века.

Предмет исследования: законодательные акты «московского» периода, наиболее знаменитые из которых Судебник 1497 года и Судебник 1550 года (Ивана III и IV соответственно); воспоминания иностранцев о представленном периоде; монографии советских и российских ученых по данной тематике.

Географические рамки исследования весьма обширны. Но в большинстве своем, мне бы хотелось затронуть лишь территорию Московской Руси, в полном территориальном, политическом, социальном и религиозном смысле.

Источниковая база работы. Для создания своей работы я использовала следующие источники: «Записки немца-опричника» Г. Штадена[1], «Синопсис судебников 1497 и 1550 гг.»[2], «Российское законодательство X-XX веков»[3] второй том под редакцией О. И. Чистякова, а так же сочинения Андрея Михайловича Курбского, в частности, его переписку и Иваном Васильевичем Грозным[4].

Историография работы: «Иван Грозный» Р. Г. Скрынникова[5] и новая редакция работы «Великий государь Иоанн Васильевич Грозный»[6]; кроме того, «Повседневная жизнь опричников Ивана Грозного» И. В. Курукина и А. А. Булычева[7], «Смертная казнь в России и Западной Европе в XIV – XVII веках» А. А. Рожнова[8], «Смертная казнь» М. Н. Гернета[9].

Степень изученности вопроса довольно высока, если иметь в виду рассмотрение обозначенной темы в рамках правления Ивана Грозного. Противоречивый характер царя, а, следовательно, субъективный фактор его поведения у власти, прогрессивные реформы и, словно в пику им, жесткие, а подчас и жестокие репрессии создают интерес историков к этой фигуре. Можно с уверенностью сказать, что Иван IV интересовал, интересует и будет интересовать и как политический лидер, реформатор и как личность со всей его религиозностью. Это подтверждают труды современников: Генриха Штадена, «предателя» князя Андрея Курбского; многочисленные работы более позднего периода начиная с С. М. Соловьева и оканчивая Р. Г. Скрынниковым.

Действительно, и в настоящий момент жизнь Ивана Грозного представляет огромный исторический интерес. Особенно важной и острой проблемой является поиск причин реформ, их социально-политический смысл, различные черты характера царя, повлиявшие на смену социально-политического курса. В этом и заключается актуальность моего исследования на сегодняшний день.  Для моей работы особенно важен аспект репрессий и казней в годы правления царя. Гипотезы о причинах опричнины, да и вообще всей смены «мирного» политического курса Ивана IV на «кровавый» чрезвычайно многочисленны, притом многие из них, как мне кажется, довольно сомнительны. А потому, я не буду акцентировать внимание на этой проблеме, однако освещу ее в рамках своей исследовательской работы.

ГЛАВА 1. ИСТОРИЯ И ТРАДИЦИИ РОССИЙСКИХ И ЕВРОПЕЙСКИХ КАЗНЕЙ, ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ И ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ.

§ 1. Иван Грозный как «фактор» развития русских казней.

Царь Иван Васильевич Грозный родился  25 августа 1530 года в селе Коломенском под Москвой. Он был долгожданным ребенком Великого князя Василия III и литовской княжны Елены Глинской. Перед своей смертью, в 1533 году, отец Ивана IV, не нарушая вековые традиции царского рода, передает своей жене Елене «вдовий удел» и выбирает семерых приближенных бояр-душеприказчиков, позже названных «Семибоярщиной» и опекунов юного царя – Михаила Глинского и Дмитрия Бельского. Это было сделано для ограничения влияния Боярской Думы и упреждения от покушения со стороны могущественной боярской аристократии. Однако Семибоярщина просуществовала всего лишь год, до ареста Михаила Глинского[10].

В 1534 году власть «захватывает» мать Ивана – Елена Глинская и почти сразу приближает к себе фаворита – князя Ивана Овчину-Телепнева-Оболенского. Московские летописи описывают этот период как благо для Руси, представляя Елену прямой наследницей Василия III. Немного позже она – носительница социально-политических идей и реформ предыдущего царя, законная царица. Однако псковская летопись повествует совсем иное. В ней Елена не преемница Василия Ивановича по его воле, она, согласно древним традициям, не претендентка на царство, а лишь его вдова. Такое несоответствие Р. Г. Скрынников объясняет редактированием московских летописей самим царем Иваном Васильевичем. Видимо, из-за своей любви к матери будущий грозный царь считал ее достойной трона и хотел таким образом подтвердить легитимность ее власти[11].

Как бы то ни было, в 1538 году Елена Глинская умирает и начинается эпоха так называемого «боярского правления»[12]. Вплоть до 1547 – венчания Ивана IV на царство – власть фактически принадлежала двум враждующим группировкам или крупным аристократическим родам – Шуйским и Бельским. Сведения о боярском правлении отражены в летописях, которые были составлены, когда царь Иван достиг зрелого возраста. Летописцы исходили из того, что после смерти Василия III единственным законным носителем высшей власти в государстве был монарх, независимо от его возраста. Не стоит и упоминать, что власть находилась в руках бояр, правивших государством на основании закона, традиций и последней воли Василия III[13]. Этот период Иван Васильевич впоследствии отразит в необычайно негативных красках. В письмах к Андрею Курбскому он расскажет о беззаконии, казнокрадстве и неуважению к нему, царю[14]. Точно сказать, из-за каких именно факторов сложился характер будущего тирана, трудно. Я думаю, на это повлияла нестабильная внутриполитическая обстановка, непрекращающаяся борьба между боярскими группировками, жестокость и интриги, которые царь впитал с детства. Кроме того, воспитанием царя занималась лишь мать, а после ее смерти оно стало отрывочным: то строгим и полноценным, то отдавало полнейшей безнаказанностью. После смерти его дяди, Ивана Ивановича Челядина, старая система воспитания молодого царя окончательно рухнула. В 12-13 лет от его «проделок» страдали не только приближенные, но простой люд[15]. Возможно нежелание бояр обратить внимание на молодого Ивана и подстегнуло в нем желание возвыситься над ними, отомстить за пренебрежение и равнодушие.

16 января молодой царь, наконец, был коронован и получил, как он считал, власть во всей ее полноте. Однако московский мятеж 26 июня 1547 года и последующие пожары не только зародили в нем страх к народу, но и стали причиной его последующего обращения к вере, даже к некоему религиозному фанатизму, мнительности и жажды абсолютной, непререкаемой власти[16]. В этот период особенную роль в жизни царя сыграл священник Сильвестр, ставший впоследствии одним из членов Избранной Рады. Он выгодно отличался от других церковных деятелей своей набожностью, бескорыстием и честностью. Я считаю, что именно приближение Сильвестра довольно сильно повлияло на складывание личности Ивана IV. Священник стал духовным наставником царя, объяснил ему необходимость набожности, критиковал его предыдущие поступки, рассматривая пожар и недовольства как расплату за них.

С этого времени наступает период прогрессивных реформ. Р. Г. Скрынников, например, связывает его с выделением некой «Избранной Рады» подле царя, упоминая, что данный термин был введен Андреем Михайловичем Курбским, бывшим членом Рады[17]. А вот А. И. Филюшкин, наоборот считает, что это всего лишь мистификация и «Избранная Рада» не существовала как определенный политический орган или как какая-либо группировка. Действительно, ее члены обладали существенной властью, однако действовать лишь своими силами при создании и претворении реформ в жизнь, они, как мне кажется, не могли. Доподлинно можно утверждать лишь одно: Алексей Адашев, Сильвестр, Андрей Курбский – это существовавшие на самом деле исторические личности, обладавшие, видимо, не малой властью. И, судя по всему, они действительно каким-то образом повлияли на принятие реформ, в большей или меньшей степени. Однако власть их была недолгой. Царя, что можно понять довольно легко, окружали люди, желающие подобраться к власти путем устранения конкурентов: Алексей Адашев был обвинен в смерти жены Ивана Грозного – Анастасии Захарьиной – и арестован[18]; позже от власти был отстранен Сильвестр[19]; за ним последовал побег Андрея Курбского в Литву[20]. А вскоре после этих событий, в 1565 году, была принята опричнина, которая и стала «официальным» началом многочисленных казней[21].

Итак, я постаралась наиболее полно и логично рассмотреть предпосылки и внутриполитические причины смертных казней во времена Ивана Грозного. Это были придворные интриги, незаметно подтачивающие царя изнутри, предательство, которое, как считал Иван Васильевич, окружает его; многие «ростки» тирании происходили из детства и обиды на опекунов, боярскую аристократию. Кроме того, некоторые измышления государя подтверждались на практике: предательство Андрея Курбского – яркий тому пример. Следовательно, можно с уверенностью сказать, что предпосылки казней носили комплексный характер, но в большинстве своем были субъективным выражением власти государя. Это доказывает, что особенность личности Ивана Грозного – одна из причин череды многочисленных казней «кровавого века».

§ 2. Параллели между эволюцией казней Западной Европы и России.

Смертная казнь – один из древнейших видов наказания, однако свое законодательное закрепление в России она получила лишь в Двинской уставной грамоте в 1397-1398 г.[22] В данном случае, казнью каралась «татьба» или воровство, совершенное в третий раз. В последующий период такая же мера наказания была закреплена в Судебнике Ивана III 1497[23] за «коромолу» (крамолу), «подым», что трактуется как шпионаж или разглашение секретных сведений, либо как призыв к бунту и неповиновению, либо как поджог или клевета при хищении чьей-либо собственности; «зажигательство» (умышленный поджог двора или дома, либо крепости с целью сдачи врагу); «государское убойство», то есть, видимо, убийство господина своим холопом; церковную, «головную» или повторную татьбу, а так же любое преступление, субъектом которого был «лихой человек», то есть человек, имевший дурную репутацию[24]. Следующий крупный юридический документ – Судебник 1550 года Ивана IV[25] – представлял собой несколько смягченный процесс регулирования. Например, карательная политика по отношению к татьбе стала таковой: преступник подлежал смертной казни только в случае подтверждения своей вины под пытками (при повторной татьбе). А в остальном, наказанию подвергались все те же виды преступления закона[26]. «Что касается разбоя, то до конца XVI в. уголовно-правовые нормы, направленные на борьбу с ним, были предельно суровыми»[27]. В данном случае, даже при отрицании вины под пытками, разбойник все равно подвергался смертной казни. Это объяснялось тем, что «лихие люди», перетерпев пытки, выходят на свободу, и, сбиваясь в группы, подвергают окружающих разбою снова и снова.

Во время правления Федора Ивановича политика по отношению к разбойникам была частично смягчена. Однако к перечню видов преступлений Судебника 1550 года, за которые полагалась казнь, добавились следующие: срыв церковной службы, «измена судебного поверенного своему клиенту, обусловленную его подкупом противной стороной»[28], должностные преступления губных и земских чиновников, фальшивомонетничество, разбой, отягощенный убийством или поджогом, либо повторный (третий) разбой, изнасилование и внутрисемейное убийство (помимо убийства отцом или матерью своего ребенка).

Таким образом, анализ эволюции казней указанного периода на Руси, показывает, что на данном временном отрезке она была подробно урегулирована на законодательном уровне и подтверждена соответствующими нормативными документами. В законах нашел отражение весь комплекс аспектов смертной казни, как формы наказания. Учитывался вид преступлений, способы казни, порядок ее исполнения, лица, избегающие наказания по определенным установленным причинам. Данная мера наказания в Московской Руси служила одним из методов упреждения преступности, однако нельзя утверждать, что она являлась основным видом уголовных наказаний. Для того, чтобы определить ее долю в системе права следует воспользоваться сравнительным методом.

Прежде всего, стоит рассмотреть «Каролину» 1532 года – уголовное и уголовно-процессуальное Уложение Императора Карла V[29]. Особенность данного юридического документа в том, что он практиковался в качестве общегосударственного закона на всех территориях Священной Римской Империи, в состав которой входили Германия, Австрия, Венгрия, Сардиния, Фландрия, Бургундия и некоторые другие земли. Именно на основе Каролины было создано общее германское право. Итак, согласно данному своду законов, смертной казнью карались следующие преступления: богохульство, нарушение присяги, колдовство с причинением ущерба, клевета (распространение «пасквильных писем»), фальшивомонетничество, подделка печатей или документов, подделка мер и весов (в особо крупных размерах), нетрадиционная ориентация, инцест, похищение замужней женщины или девушки без согласия, изнасилование, прелюбодеяние, двоебрачие, измена государству или господину, умышленный поджог, злостный разбой, бунт против власти, «злостное бродяжничество», умышленное убийство, причинение тяжкого вреда здоровью, «квалифицированные виды кражи», умышленное причинение вреда имуществу[30]. Конечно же, данный перечень не полон, так как не затрагивает все аспекты жизни, следовательно, он был еще обширнее. Сопоставляя Каролину с синхронными ей законами, например с Судебником 1550 года, становится ясно, что германское законодательство значительное суровее русского обозначенного периода. Представленная система наказаний представляет собой что-то похожее на древневосточные законы вавилонского царя Хаммурапи[31]. К тому же, Каролина имела ярко выраженный репрессивный характер, что выражалось в размере перечня преступлений, карающихся смертной казнью и более изощренными способами наказания. Это можно определить на примере наказания за татьбу. В Каролине смертной казнью карается любая кража, совершенная впервые, тогда как в Судебниках так же сурово карается лишь церковная и головная татьба. Многие иностранцы, жившие в Москве в указанный период, отмечают, что первая кража не каралась смертной казнью несмотря на размер и ценность украденного[32]. В этом плане в Каролине все иначе: наказание соответствует размеру похищенного.

При анализе представленных данных, возникает закономерный вопрос: была ли Каролина одинока в своей жестокости и характере репрессивных мер. На этот вопрос можно дать твердый ответ: нет, не была. Это доказывает тот факт, что такие «оплоты цивилизации» как Англия и Франция имели гораздо большее количество преступлений, карающихся смертной казнью[33]. Например, законодательство Франции указанного периода имеет более 40 пунктов преступлений, наказание которых – смерть[34]. Что касается Англии, то в ней смертной казнью каралось порядка 50 различных преступлений.

Таким образом, проведенный анализ показывает, что российское уголовное право XV-XVI веков и по количеству противозаконных действий, которые наказывались смертной казнью, и по самому характеру этих казней было заметно гуманнее, чем европейское, хотя активно пропагандировалось как наиболее «варварское».

§ 3. Виды наиболее распространенных форм казней на Руси обозначенного периода и обоснование этого явления.

Сравнивая системы наказаний, реализующихся благодаря смертной казни в Западной Европе и России, следует учитывать также их реальный потенциал, так как сами по себе они не отражают реальное уголовное право. Другими словами, следует рассматривать именно практику применения смертных казней и именно это считать решающим критерием в суждениях. Стоит признать, что по масштабам казней и количеству проведения русская судебная система не идет ни в какое сравнение с европейской. Уголовному праву Руси были присущи здравомыслие, отсутствие бессмысленной жестокости и христианское милосердие, чем, конечно же, не могла похвастаться «просвещенная» Европа. Действительно, система права Франции, Англии и других крупных западноевропейских держав отличалась изощренностью наказания и беспощадностью. Европейские казни были представлены в следующих формах: сожжение с использованием сырых дров, при помощи качелей; повешение за шею на широком ремне, на крюке за ребро, вверх ногами, за волосы; подвешивание заживо (в клетке или обмотанного цепями); окунание головой в кипящее масло; кипячение в воде, вине, смоле и масле; вырывание сердца; потрошение внутренностей; сажание на кол; побитие камнями; погребение заживо; колесование; разрывание лошадьми и многое другое.

А вот на Руси смертная казнь применялась очень умеренно. Она была неким сдерживающим фактором и практиковалась в наиболее тяжких случаях. Это доказывает, например, отсутствие стационарных атрибутов казней (виселиц, эшафотов). Итак, в указанный период в Московской Руси по Судебнику 1497 года существовали следующие формы казней: повешение на дереве, обезглавливание и утопление. Казнь посредством отсечения головы, скорее всего, считалась наименее позорной, так как она не имела каких-либо специфических последствий для перехода души в потусторонний мир с точки зрения религиозных воззрений. Помимо перечисленных, которые были наиболее распространены, существовали и квалифицированные виды казней, сопряженные с особыми мучениями для осужденного. Это сожжение в срубе, в клетке или на костре; четвертование и казнь, предварявшаяся определенным количеством ударов кнутом. Отдельные преступления были сопряжены с конкретными видами казней. Здесь действовал принцип талиона, то есть материального соответствия наказания преступлению[35]. Судебник 1550 года в плане законодательства мало чем отличается формами казней. Однако я считаю, что рассматривать именно этот период – основную часть XVI  века – следует с позиции субъективного влияния власти монарха на эволюцию казней. Именно поэтому, данных отрезок я буду анализировать отдельно. Что касается законодательства царя Федора Ивановича, то оно приобрело несколько особенностей в плане реализации смертных казней. Это, во-первых, более конкретное наказание за определенные виды преступлений. Например, отсечение головы мечом за срыв богослужения, заливание фальшивомонетчикам в горло их расплавленных денег, повешение человека, продававшего соль за рубеж и так далее. Кроме того, во-вторых, смертная казнь не проводилась в дни больших церковных праздников. И, в-третьих, было принято решение не применять смертную казнь в отношении беременной женщины и ждать срок в шесть месяцев после рождения ребенка[36].

Таким образом, на Руси обозначенного периода было довольно мало видов казней, в отличие от Западной Европы. Это явление, как мне кажется, объясняется различными факторами, но в большинстве своем зависит от российского менталитета, религиозных воззрений народа, обособленностью от европейской культуры и самобытностью нравов.

ГЛАВА 2. ХАРАКТЕРИСТИКА РАЗЛИЧНЫХ ВИДОВ КАЗНЕЙ И ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ С ОПРЕДЕЛЕННЫМИ ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ ЗАКОНА.

§ 1. Казнь через сожжение.

Казнь через сожжение, известная нам благодаря всемирной истории, а в особенности истории инквизиции, является традиционной мерой наказания по религиозным причинам. Такой казни подвергались колдуны, ведьмы, еретики и отступники церкви. Данный способ наказания существовал с древнейших времен и обозначал некое очищение от грехов, всего нечистого, земного. Указание на представленный вид казни мы находим в Ветхом Завете: сожжение Содома и Гоморры – городов развратников и грешников и сожжение за другие преступления, преимущественно в характере прелюбодеяния[37]. Разумеется, методы и способы изобличения и наказания «богохульцев» в Западной Европе существенно отличались от русских. Об этом свидетельствуют труды ярых русофобов Дж. Флетчера и П. Петрея. Они пишут, что на Руси указанного периода практически не существовало гонений из-за религиозной нетерпимости, что подтверждается фактами. При всей своей ненависти к царю Ивану Грозному П. Петрей правдиво указывает: «как бы ни был он жесток и неистов, однако ж, не преследовал и не ненавидел за веру никого, кроме жидов, которые не хотели креститься и исповедовать Христа: их он либо сжигал живых, либо вешал и бросал в воду»[38].

Действительно, казненных путем сожжения на Руси было настолько мало, что их можно назвать поименно. Кроме того, указывается, что за век было сожжено от 30 до 240 религиозных преступников[39]. Цифры кажутся просто смехотворными в сравнении с той же Германией или Португалией (1396 человек за столетие[40], притом, что она находилась на окраине Европейского мира). Нечего и говорить, насколько отличалась карательная политика в отношении веры в «просвещенной» Европе и «варварской» Московии.

Теперь перейду к конкретному освещению смертной казни через сожжение на Руси представленного периода. В конце XV века в новгородских землях, а затем и в Москве распространилась ересь жидовствующих. Еретиками были священнослужители, которые критиковали и не соблюдали каноны Православной церкви. На Помесном соборе 1490 года их отлучили от церкви, и новгородский архиепископ Геннадий повелел сжечь их. В 1504 году всю ту же ересь жидовствующих обличал игумен Иосиф Володский. Точное количество сожженных неизвестно, так как в летописи указано всего восемь имен. Немного позже, в 1569 году были сожжены плотники Неупокой, Данила и Михаил за употребление телятины, запрещенной церковными правилами[41], а в августе 1575 в Новгороде было сожжено 15 ведьм[42]. Немного позже, при патриархе Иове с 1598 года стало применяться сожжение в срубе в наказание за богохульство[43].

Итак, как я уже указывала, перечень применения сожжения на Руси на практике чрезвычайно мал, в особенности в сравнении с западноевропейской карательной политикой. Это подтверждается письменными источниками представленного периода, сочинениями иностранцев. Объясняется подобный феномен, по моему мнению, особенностью и самобытностью русского права XV-XVI веков.

§ 2. Казнь через повешение.

Повешение, как одна из древних форм казни, было известно в нескольких видах: повешение за шею, за ноги головой вниз, на веревке и других. Это был наиболее распространенный способ наказания, так как он не требовал особых затрат со стороны «оборудования», но при этом был достаточно устрашающим и суровым. В Средневековье повешение обыкновенно не применялось к благородным людям, так как считалось особенно обесчещивающим наказанием[44], хотя существовали и исключения из правил. Например, тяжкое преступление, за которые человека лишали дворянского звания. Кроме того, по религиозным представлениям Московской Руси считалось, что при повешении душа умершего остается как бы в плену у тела, а соответственно, такой покойник не может быть захоронен по церковному обряду. Что характерно, такой вид казни на Руси зафиксирован в количестве, намного меньшем, чем в любом западноевропейском государстве. Казнь через повешение применялась за различные преступления, хотя и не была особенно распространена (в сравнении с Европой, так как на Руси указанного периода это был наиболее «популярный» вид казни).

§ 3. «Благородная» казнь.

Во все времена и в Западной Европе и в Московской Руси «благородной», «привилегированной» казнью[45], то есть казнью для высшего сословия считалось отсечение головы мечом или другим холодным оружием. Данный факт объясняется тем, что такая форма казни оставляла тело в наименее деформированном состоянии и не препятствовала переходу души в иной мир, по религиозным соображениям русских. Кроме того, это был наиболее безболезненный и быстрый способ казни, позволявший осужденному не испытывать тяжких мучений, как при сожжении или утоплении, например. Казнь через отсечение головы, как впрочем, и все казни средневекового времени, опиралась на устрашение, а потому, она должна была быть доступна и видима всему обществу. Для этого сооружался специальный высокий помост. Обычно преступник становился на колени, но иногда палач отсекал ему голову в стоячем положении. Кроме того, существовали специальные плахи, на которые осужденные клали головы (как, например, в Каролине)[46].

§ 4. Наказание фальшивомонетчиков.

Подделка монет или уменьшение в них веса драгоценных металлов во все времена во всем мире считались тягчайшим государственным преступлением. «Вольничать» с монетами безнаказанно дозволено было только монархам. Чем некоторые из них и пользовались. Например, французский король Филипп получил при жизни два прозвища – «Красивый» – за внешность и «Фальшивомонетчик» за уменьшение веса драгоценных металлов в выпускаемых во Франции деньгах. Монархи свято оберегали свою привилегию подделывать деньги, а потому ко всякому, посмевшему заниматься тем же самым, применяли самые суровые наказания.

В Древней Индии за подделку золотой монеты резали на мелкие кусочки. Древние греки тоже предавали фальшивомонетчиков смертной казни, но более гуманными способами. Древние римляне в IV веке до нашей эры разработали для изготовителей фальшивой монеты систему наказаний. К пойманному в первый раз относились довольно мягко – отрубали ему большой палец на руке. Но с рецидивистами поступали уже намного жестче – их четвертовали.

Расцвет фальшивомонетничества пришелся на средние века. И этот же период ознаменовался повышенной жестокостью к фальшивомонетчикам. Зачастую убийц наказывали легче, чем их. Именно к мастерам по изготовлению поддельных монет применялись эксклюзивные казни в виде залития в горло расплавленного металла и варения в кипятке.

На Руси монеты вошли в оборот довольно поздно по сравнению с европейскими странами, поэтому и борьба с фальшивомонетничеством началась лишь в XV веке.

Первым выявленным русским фальшивомонетчиком называют новгородского литейщика и весовщика Федора Жеребца, изобличенного в 1447 году. В ходе следствия Федора подвергли любопытной проверке на русском детекторе лжи. Его напоили, а когда он ослабил контроль над собой, выведали имена восемнадцати сообщников, среди которых были и дьяки и воеводы. Всех их утопили в реке Волхов, а имущество казненных возмущенные горожане беззастенчиво разграбили.

В правление великого князя Василия Ивановича к фальшивомонетчикам стали применять специальные казни, почерпнутые в иностранных обычаях. Русским фальшивомонетчикам стали заливать горло расплавленное олово – «их же воровские деньги». А пособникам отрубать правую руку[47].

§ 5. Четвертование.

Четвертование практиковалось на Руси с XV века на протяжении нескольких столетий и постепенно вымерло лишь в XVIII веке. Название «четвертование» не вполне соответствует этому виду казни, так как осужденного разрубали не на четыре, а на шесть частей: отрубали ноги, руки и голову. В более старое время казнь оканчивалась отрубанием головы. Позднее она служила наказанием за воинскую или государственную измену и допускала отсечение ног и рук после головы. Однако, при особо тяжких последствиях преступления, осужденную не отсекали конечности, а отрывали клещами[48].

§ 6. Сажание на кол.

Данный вид казни, как и многие другие известен еще с древности. Он фиксируется как в ассирийских, так и в египетских источниках. Сажание на кол в Средневековье было особенно распространено на Дальнем Востоке, что стало известно благодаря записям об одиозной личности – Владе Цепеше, Дракуле, получившего прозвище «Колосажатель». Эта форма казни становится наиболее «популярной» в правление Ивана Грозного и Смутное время, что подтверждается письменными источниками (Синодик опальных, летописи)[49]. Сажание на кол было одним из наиболее суровых, жестоких и кровавых видов казни. Можно сказать, что за его распространение на Руси XVI века ответственен именно Иван Васильевич.

§ 7. «Утопление».

Вода, как и огонь, несет очищение. В христианстве церемония крещения и даже «потоп» — бесспорные тому подтверждения. Казнь водой, вдохновленная суевериями и религиозными верованиями, была широко распространена в большинстве древних цивилизаций, в том числе в Африке. Одни народы, не скупясь, проливали кровь, тогда как по обычаям и законам других это дозволялось делать лишь в исключительных случаях. Чтобы избежать святотатства, судьбу виновного предоставляли решать Богу, отдавая его на милость одной из природных стихий. Для этого как нельзя лучше подходила вода: по божьей воле она могла, как поглотить, так и пощадить осужденного.

Традиции ордалий, то есть передачи права суда силам природы, прослеживается с древнейших времен. В Древней Греции этот факт отражается в легендах о дочери царя Аргоса – Данае. В Египте – историях о рождении и судьбе пророка Моисея. Кроме того, ярким примером может служить практика выявления ведьм в Инквизиции, совершаемая также посредством воды.

В Московской Руси данный тип казни применялся в основном для наказания женщин, всеобщих казней, таких как, например массовое утопление новгородской знати Иваном Грозным в 1570 году[50]; во времена Судебников подобной казни подвергались люди за убийство родителей, но в данном случае, осужденный зашивался в мешок с каким-либо животным: петухом, котом, собакой или ужом и бросался в реку.

ГЛАВА 3. ОСОБЕННОСТИ КАЗНЕЙ И ИХ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ РУСИ.

§ 1. Проблема казней в период Опричнины и Смуты.

Итак, как неоднократно было сказано выше, в целом российское законодательство XV-XVI веков отличалось гуманностью, здравомыслием, отсутствием напрасной жестокости в отличие от «просвещенного» западноевропейского. До середины XVII века московская власть лишь дважды отступала от привычного мирного курса – в период Опричнины и Смуты – что приводило к резкому увеличению числа казней и ужесточению их характера. С одной стороны, и Опричнина, и Смута, сопровождающиеся разрушением установленного правопорядка, обесцениванием человеческой жизни и общим падением уровня нравственности, были совершенно особенными и нетипичными периодами в истории России, поэтому и вызывали такой болезненно-яркий отклик у всего населения и оставляли дурную память потомкам. Но недаром известна простая истина: исключение лишь подтверждает правило. Соответственно, данный факт лишь утверждал потенциальное стремление государственной власти к устойчивому законодательству, улучшению уровня жизни, бережному отношению к преступникам, а также к справедливому суду. К тому же стоит подчеркнуть, что масштабы опричных репрессий и казней были невиданно высокими лишь по российским меркам. Это становится совершенно очевидным даже при поверхностном сравнении числа казненных с синхронным по времени количеством жертв Западной Европы.

Одна из главных проблем обозначенного периода – это несоответствие мнений о размерах казненного населения. Гипотезы насчитывают от нескольких тысяч жизней до десятков и даже сотен тысяч. По мнению А. А. Рожнова верны гипотезы первой группы, но не из-за небольшого числа жертв, а благодаря опоре на письменный источник – «Синодик опальных», документ, составленный незадолго до смерти царя, с 1582 по 1583 года[51]. Этот важнейший исторический памятник представляет собой поминальный список всех казненных царем людей (которых он назвал сам). Согласно этому документу, в годы опричнины было казнено около 3-4 тысяч человек[52]. Даже если учесть, что в нем указаны не все погибшие, и увеличить число вдвое, картина все равно кардинально не поменяется.

Соответственно, мнения о десятках и сотнях тысяч жертв Ивана Грозного не выдерживают никакой критики, так как неясно, на чем именно основываются данные ученые. Особенно часто неверно интерпретируется печально известный Новгородский погром 1570 года. Сам факт массовых казней доказан и не отрицается, однако некоторые измышления на эту тему абсолютно не соответствуют действительности. Жертвы данного события исчисляются от 27 до 700 тысяч[53]. Конечно же, такие теории просто абсурдны, потому как абсолютно игнорируют действительность, а именно, количество населения всего Новгорода не превышавшее 30 тысяч человек. Следовательно, наиболее вероятно во время Опричнины погибло от 3-4 до 5-7 тысяч человек[54].

Итак, именно в период Опричнины и Смуты в России отчасти восторжествовали карательные порядки Западной Европы. Действительно, во многих репрессиях царь поступал «по-европейски». Однако не следует верить всему, что говорится о страшных пытках невинно осужденных. Некоторые представления иностранцев об Иване Васильевиче настолько необоснованны, что вызывают сомнения в истинности[55].

Однако даже если принять во внимание этот факт, казни, происходящие во время правления Ивана Грозного, все равно были беспрецедентным явлением. И, конечно же, они не были согласованы с существующей системой права и уж точно не происходили по закону. В этом и заключается коренное отличие московских законов и европейских синхронного периода: то, что для Англии, Франции или Германии было рядовым явлением, для России являлось невероятным.

§ 2. Характерные черты казней XV-XVI веков.

Итак, теперь я попытаюсь выделить характерные черты казней XV-XVI веков с помощью все того же сравнения с Западной Европой. В целом, я считаю можно представить несколько положений, наиболее полно характеризующих специфику смертных казней обозначенного периода.

Во-первых, судя по отзывам иностранцев, изощренные или особо жестокие виды казней в Московской Руси практически не практиковались. К казням прибегали в том случае, если преступники «совершили что-нибудь слишком ужасное»[56]. Во-вторых, как я уже упоминала, перечень квалифицированных казней применявшихся на Руси был невероятно скуден в сравнении с Европой. Притом из девяти позиций более или менее стабильно использовали лишь сожжение, четвертование, залитие горла, окопание и сажание на кол. И, в-третьих, смертная казнь практически всегда совершалась без какого-либо дополнительного ущерба осужденному или пыток. В этом плане Россия сильно отставала от любой западноевропейской державы[57].

Важной особенностью представленного периода, повлиявшей собственно на само появление Опричнины, я считаю также фанатичную религиозность царя Ивана Васильевича Грозного. Как я уже упоминала, наставником молодого царя стал митрополит Макарий, а после священник Сильвестр. Они оба привили ему глубокую веру в Бога, в его божественное предназначение, в то, что его долг на земле – утроить Страшный Суд для всех своих подданных. Кроме того, Иван Грозный по видимости считал, что его миссия как наместника Бога также заключается в возвышении Москвы как единственного оставшегося православного оплота. Возможно, поэтому, Иоанн Васильевич так остро воспринимал неповиновение и так яростно и жестоко казнил восставших: ведь пойти против него, значит пойти против Христа; а грешникам и отступникам полагается наказание в Аду – что собственно и выполнял царь на Земле. Еще одним фактором опричного террора и казней я считаю представление и олицетворение себя царем как грозного владыки из Ветхого Завета или из Священного Писания. Отсюда и главный рычаг управления страной и приближенными – страх.

Как раз из-за своей невероятной религиозности царь при создании своего опричного «ордена» руководствовался примерами монастырей. Это подтверждается следующей цитатой: «Шлихтинг, часто бывавший в Александровской слободе в качестве переводчика придворного врача, писал о полумонашеском образе жизни опричников». «В этом странном братстве господствовала строгая дисциплина и распорядок: «…великий князь встает каждый день к утренним молитвам и в куколе отправляется в церковь, держа в руке фонарь, ложку и блюдо. Это же делают все остальные, а кто не делает, того бьют палками»[58].

§ 3. Отношение к казни в Средневековой Руси.

Теперь, когда мы рассмотрели и сравнили западноевропейское и российское законодательства в целом со стороны власти и судий, мне бы хотелось проанализировать их с точки зрения восприятия народом. «Отражало ли русское и западноевропейское законодательство о смертной казни дух своих народов или же было чужеродно ему?»[59]. Для ответа на заданный вопрос следует установить, какова была атмосфера и настроение вокруг казней.

Поведение наших предков, русского народа, свидетельствует о том, что ему не была присуща напрасная жестокость, кровожадность и злоба. Ни в одном документе, источнике, даже труде наиболее негативно настроенных к России авторов не зафиксированы случаи восторженных криков толпы во время казней, смеха, пения, неистовства, попыток устроить самосуд осужденному. Практически всегда смертные казни проходили в полной тишине, сопровождающейся лишь тихим шепотом и молитвами. После действа народ все так же тихо расходился. Если же случалось так, что преступнику вдруг жаловали жизнь, никто не возмущался и не требовал крови, а лишь испытывал облегчение и радость. Видимо благодаря именно такой атмосфере и сами осужденные вели себя спокойно и с достоинством[60].

Такое отношение к смертной казни – не как к зрелищу или потехе, чем грешила Европа – а как к важному событию доказывает, что уровень национального правосознания русского народа в указанный период был довольно высок. Люди понимали, что смертная казнь – это высшая форма земного правосудия, соответственно, оно должно осуществляться властью совместно с народом и строго по закону. Именно поэтому нелегитимное осуждение вызывало бурное недовольство общества. Ярким примером этому служит массовая казнь 18 человек, подготовленная царем на Красной площади 25 июля 1570 года с многочисленными пыточными инструментами и виселицами. Не поняв причин такой напрасной жестокости, народ просто разбежался по домам и отказывался выходить до приказа Ивана Васильевича[61].

Совсем другое отношение к казням было у «цивилизованных» европейцев. Для них казнь являлась одним из видов развлечений, разбавляющих повседневную скуку. На нее сходились целыми семьями и толпами, как на театральное представление. Для Западной Европы увидеть смертную казнь представлялось естественным и неотделимым правом каждого человека, а потому тайные казни вызывали недовольства, взращивали у народа подозрения в недостаточности наказания. И, конечно же, чем суровее и страшнее была смертная казнь, тем легче она приводила публику в экзальтацию. В этом плане толпа действовала как единый организм и во время казни она хотела одного – крови и мучений осужденного.

Итак, можно точно сказать, что жестокость западноевропейского общества существовало синхронно и в тесной взаимосвязи с законами уголовного права. Другими словами, здесь, как и в Московской Руси, наблюдалась «гармония». Соответственно, кровожадность и желание зрелищ в Западной Европе существовало, существует и будет существовать, являясь некой генетической памятью народов, крушивших великую Римскую Империю, и, видимо, волей-неволей перенявших часть их жесточайших, эгоистичных воззрений[62].

Заключение

Итак, каков же все-таки символический смысл казни в русском средневековом обществе во времена правления Ивана Грозного? Для того, чтобы ответить на этот вопрос я затронула тему Средневековых казней в общем, проанализировала их связь с соответствующим законодательством, определила сходства и различия смертных казней Московской Руси и Западной Европы XV-XVI веков.

Мною были выделены особенности рассматриваемого периода. Это, во-первых, субъективность как фактор развития и «европеизации» казней при Иоанне Васильевиче. Другими словами, несоответствие статей законодательства с карательной политикой царя, жестокость, абсолютно не характерная для русского менталитета и отсюда некое «заимствование» уголовных наказаний у Западной Европы, в частности практики пыток и более изощренных смертных казней. Во-вторых, особенностью указанного периода так же является подтверждение неординарности Опричнины и Смуты как исторических периодов, оттенивших плюсы справедливого и честного суда, гармоничного взаимодействия царя и народа. В-третьих, XV-XVI века – это период времени, когда, несмотря на контакты с Западом, Россия сохраняет свою самобытность и консервативность, что во многом и определяет саму суть Московского Государства.

Анализируя развитие казней на Руси и в Западной Европе, я также обнаружила несколько закономерностей. Русские казни развивались очень медленно, что отвечало внутриполитической необходимости: на Руси смертные казни нужны были лишь как инструмент упреждения преступлений, но не как необходимость для удовлетворения духовных потребностей (как в Европе). Кроме того, сам менталитет русского народа не давал им развиваться, так как русские, согласно своим религиозным воззрениям, изначально не желали причинять боль, будь то духовную или телесную.

Таким образом, можно четко проследить насколько сильно менталитет определенного народа влияет на характер казней. Примером тому служит поведение благопристойных, набожных и добросердечных русских на казни в сравнении с поведением тех же «просвещенных» и «цивилизованных» европейцев. И именно поэтому, смертная казнь для русского человека была высшей формой правосудия, применявшейся при мирном взаимодействии народа и монарха, тогда как в Западной Европе, казнь – это развлечение, некое театрализованное представление. Одна из важнейших черт характера русского народа, рассматриваемая в представленном аспекте, это нежелание напрасной жестокости. Зная этот факт, легко определить, по каким причинам на Руси XV-XVI веков было настолько мало казней вообще (в сравнении с Европой) и почему их формы были наименее болезненные и быстрые. В целом можно сказать, что наиболее распространенными были следующие виды смертной казни: повешение, сожжение, утопление, залитие в горло расплавленного металла, обезглавливание и четвертование. И, как я уже говорила ранее, не один из них не был отягощен дополнительными пытками и мучениями для осужденного.

Так какой же вывод можно сделать на основе представленных данных? По всем показателям – по количеству преступлений, за совершение которых назначалась смертная казнь, по ее способам и масштабам применения – проводившаяся в Московском Государстве уголовная политика была несоизмеримо более гуманной и цивилизованной, чем в современных ему странах Западной Европы. То же самое можно сказать и о русском народе, отношение которого к высшей мере наказания кардинально отличалось от общественного восприятия казней на Западе. Жестокость, что на протяжении веков пронизывала всю уголовную политику западноевропейского права и составляла органичную часть западноевропейского общественного уклада, для нашей страны была нонсенсом. Смертная казнь для русских – это суд Бога на Земле, справедливое и суровое наказание, претворить в жизнь которое необходимо всему народу вместе с монархом. Это, я думаю, и является главной особенностью отношения к казни в Средневековой Руси периода XV-XVI веков.

Список использованных источников и литературы

Курбский, Андрей Михайлович. Письма князя А.М. Курбского к разным лицам (Извлечено из соч. кн. Курбского) / А.М. Курбский. – СПб.: изд. Имп. археогр. комиссии: тип. М.А. Александрова, 1913 .— IX с., 114 cтб.

Генрих Штаден. Записки немца-опричника / Составление и комментарии к.и.н. С. Ю Шокарева.  – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2002. – 240 с., илл.

Синопсис судебников 1497 и 1550 гг.: пособие для практических занятий со студ. 1 курса Юридического факультета Имп. Московского университета / Под ред. П. Числова. – Москва: Т-во тип. А.И. Мамонотова, 1903. – 58 с.

Российское законодательство X-XX веков / Под ред. О. И. Чистякова. – Том 2 изд. – М.: Юридическая литература, 1985.  – 519 с.

Гернет М. Н. Смертная казнь: с прилож. на особых листах 4 геогр. карт, 16 диагр. в красках и 54 фотографий и рис / Н. М. Гернет. – М.: Тип. Я. Данкин и Я. Хомутов, 1913. – 149 с.

Курукин И. В., Булычев А. А. Повседневная жизнь опричников Ивана Грозного / И. В. Курукин, А. А. Булычев. – М.: Молодая гвардия, 2010. – 374 с., илл.

Рожнов А. А. Смертная казнь в России и Западной Европе в XIV – XVII вв.: сравнительно-правовые очерки / А. А. Рожнов. – Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2009. – 87 с., илл.

Скрынников Р. Г. Иван Грозный / Р. Г. Скрынников. – М.: Наука, 1983. – 247 с. 

Скрынников Р. Г. Великий государь Иоанн Васильевич Грозный / Р. Г. Скрынников. – Смоленск: Русич, 1996. – 439 с.