ОБРАЗ СССР В НАЦИСТСКОЙ ПРОПАГАНДЕ НАКАНУНЕ И ВО ВРЕМЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

Здесь представлена работа в номинации «Военная история России» конкурса «Наследие предков – молодым» 2022 г. Автор – Анастасия Илюшкина. Научный руководитель: Н. В. Башкирева. Подробнее о конкурсе: https://vk.com/vrn_nasledie.

Актуальность исследования. Тема презентации нашей страны в глазах общественности является актуальной на протяжении всей её истории – Россию возвышали и порочили, осуждали и восхищались, но никогда не высказывались о ней равнодушно. Пристальное внимание в сфере внешней политики нередко делало Россию мишенью для пропагандистских ярлыков. Даже сейчас в различных странах мы можем видеть формирование нереальных образов как современной Российской Федерации, так и ее истории, являющихся результатом антироссийской пропаганды. Так, в массовой литературе и СМИ можно встретить приравнивание политической системы СССР к нацизму, а Парламентская ассамблея народов Европы предлагает возлагать ответственность за развязывание Второй мировой на Германию и Советский Союз.  Всё это не должно подрывать наш патриотизм и заставлять нас усомниться в достижениях нашего государства, в его истории и перспективах развития.

Современная международная обстановка, информационная война против России, активность фальсификаторов истории, реабилитация и героизация соучастников преступлений нацизма в некоторых странах вызывают необходимость объективного анализа различных аспектов Второй мировой войны с опорой на комплексную базу источников. В данной связи, обращение к исследованию образа СССР в нацистской пропаганде, представляется, безусловно, актуальным.

Объектом исследования является нацистская пропаганда в годы Второй мировой войны.

Предметом исследования является образ СССР в нацистской пропаганде накануне и в годы Второй мировой войны.

Историография исследования. Проблема образа СССР в нацистской пропаганде в годы Второй мировой войны стала объектом научного анализа относительно недавно. В среде западных специалистов тема хотя и изучалась, однако не избежала как сугубо идеологических, так и фактических искажений. Те и другие в значительной степени стали неизбежным следствием «холодной войны»: с одной стороны, СССР воспринимался как «империя зла», с другой – «железный занавес» не давал зарубежным историкам возможности получить доступ даже к малой части открытых по этой теме советских архивов.

Первые крупные работы появляются к концу XX века. К ним можно отнести монографию фон Рауха[1], представившего взгляды соотечественников на русскую народность сквозь «зеркало истории». В исследованиях О'Салливана[2] и Лемберга[3] акцентируется внимание на трансформации образа России в Германии между мировыми войнами. Данные работы носят комплексный характер и по большей части показывают следствия немецкой пропаганды, не раскрывая причины появления национальных стереотипов об СССР.

Среди советских исследований, затрагивающих различные аспекты развития нацистской пропаганды, следует выделить труд Д.Е. Мельникова и Л.Б Черной[4], в котором авторы раскрывают роль СА и СС в приходе Гитлера к власти, анализируют идеологию СС, ставшую основой для пропагандистской деятельности, разоблачают деятельность окружения Гитлера, участвовавшего в формировании образа Советского Союза в нацистской пропаганде. Особое внимание обращено на роль политической полиции (гестапо), имевшей свои подразделения по всей стране, в насаждении шпиономании и ксенофобии среди немцев.

Значимость для исследования представляют работы А. А. Галкина[5],
С. Воропаева, А. Егазарова[6]. В них анализируется специфический механизм власти фашистов, позволяющий манипулировать сознанием людей. Поднимается вопрос о роли пропаганды в политической деятельности А. Гитлера. 

В конце XX века внимание историков было обращено больше на дипломатические, военные и культурные контакты двух стран.

В последние два десятилетия ситуация изменилась, и доступ к документам названного периода несколько облегчен. Среди зарубежных исследований безусловную ценность представляет работа У. Ширрера[7], в которой на основе обширных материалов, мемуаров и дневников дипломатов, политиков, генералов, лиц из окружения Гитлера, а также личных воспоминаний, автор рассказывает о деятельности нацистского аппарата и о формировании идеологии. Б. Наарден[8] анализирует образ «революционной России» как антагониста европейского социалистического сообщества, в частности затрагивает взгляды германских социалистов в 1920-е годы. Американский ученый Т. Снайдер[9] изучает причинно-следственные связи возникновения нового вида национальной и расовой политики, основные инструменты ее осуществления. Р. Дуглас[10] рассматривает роль тайной дипломатии в формировании национальных стереотипов о России.

Для современных российских исследований, посвященных изучению немецкой нацистской пропаганды, характерен более взвешенный, объективный подход, основанный на анализе разноплановых исторических источников. Так, в диссертациях[11] и научных статьях (А.С. Гогун[12], Д.И. Черняков[13], А.О. Чубарьян[14]) авторы анализируют протоколы допросов нацистских преступников, речи нацистских лидеров и на их основе делают вывод о трансформации представлений немцев о СССР и формировании национальных стереотипов «сверху».

Безусловную ценность представляет исследование Д. Хмельницкого[15], в котором автор детально разбирает книги, выпущенные из-под пропагандистского пера, а также характеризует выставку «Советский рай», опираясь на воспоминания её посетителей. Инструментом воспитания в немцах антисоветских убеждений служили даже путевые заметки оказавшихся в СССР немецких инженеров, откровения политических беженцев и т. п.

Появляются работы, изучающие отдельные инструменты пропаганды. А.А. Полякова[16] рассматривает особую роль кинематографа, А. К. Кузнецов[17] – значение радио для создания негативного образа русского народа.
А.Д. Попов[18] проводит параллель между международными отношениями и моделью выездного туризма на примере посещения гражданами СССР Германии.

Отдельный интерес представляют исследования Г.А, Болсун[19] и Ю. В. Кантор[20], акцентирующие внимание на секретных военно-политических контактах СССР и Германии между Первой и Второй мировыми войнами.
Интерес вызывает прямая зависимость между трансформацией образа России в Германии и отношений между государствами.

Цель исследования – изучить образ СССР в нацистской пропаганде накануне и во время Великой отечественной войны.

Источниковая база исследования.

Важным источником исследования являются речи главы Германского государства Адольфа Гитлера, позволяющие выяснить отношение правительства к СССР. Так, Гитлер описывает Советский Союз как «варварское государство», мотивируя на войну народ и армию[21].

В протоколах допроса генерал-майора К. Шпальке[22] –  связного офицера по вопросам сотрудничества между рейхсвером и Красной Армией; в 1931–1937 гг. начальника отдела «Иностранные войска Восток» в генштабе –отражена роль немецких солдат в создании негативного образа русских в рамках национальной пропаганды.

Особый интерес представляет мемуарная литература. Так, в воспоминаниях В. Кейтеля[23], занимавшего пост руководителя управления вооруженных сил, а затем и шефа ОКВ, представлено его понимание образа русских, а также анализ превентивного характера войны Германии против Советского Союза. 

Изобразительные источники – плакаты, карикатуры, содержащиеся в работе М. Пасс[24], позволяют воссоздать образ И. Сталина и СССР, формируемый не только немецкой прессой, но и прессой других европейских стран накануне агрессии Германии в отношении Советского Союза.

При детальном изучении и сопоставлении фактов все это позволяет вычленить образ, сформированный нацистской пропагандистской машиной. 

Бесспорно, в основе формирования национального взгляда на внешний мир лежит в первую очередь социально-исторический опыт народа. Как правило, до момента формирования «образа врага» существует ряд предшествующих предубеждений. Хотя хронологические рамки нашего исследования ограничены 20-40 годами XX века, кратко отметим, что национальные стереотипы о России стали формироваться гораздо раньше. Первые публикации иностранцев об их путешествиях в Москву, а соответственно и первые взгляды формируются на рубеже XVI-XVII веков. Уже в этот период германцы отмечали превосходство «своей» европейской культуры и образованности над дикостью москвитян, отличительными чертами которых считались насилие, варварство, закрытость. Например, продвижение русской армии во время заграничных походов 1813-1814 годов, носившее для немцев освободительный характер, стереотипно комментирова­лось как «нашествие варваров с севера»[25]. Распространению национальных убеждений способствовало влияние так называемых «балтийских немцев». Появляется облик угнетателя национальных меньшинств.

Интересный факт, что классики материалистического пони­мания истории К. Маркс и Ф. Энгельс так­же довольно негативно относились и к России, и самому русскому народу. В силу своих политических взглядов они часто писали о «русской угрозе», «жадных русских» и т.п.[26]. Такой тренд поддерживали и германские социалисты, видевшие в России и «угрозу с Востока», и «оплот реакции»[27].

Первая мировая война и последовавшие революционные события в России и Германии вызвали крушение двух сильнейших континентальных империй Европы и образования на их основе новых государств-республик – Советской и Веймарской. Новые политические режимы декларировали разрыв с прежним государственным строем. И Россия, и Германия оказались в числе государств, проигравших войну. Если до войны империи имели общую границу, то Версальская система закрепила отторжение восточных областей Германии и западных – России и образование между обеими странами сообщества новых малых стран Восточной Европы, враждебно настроенных к обеим странам (яркий пример: Польша).

Вышеперечисленные явления и факторы обусловили возникновение и развитие нового образа России в немецком общественном сознании, но, разумеется, старые представления немцев о России и русских не могли совершенно исчезнуть. Среди широких кругов германской интеллигенции, глубоко травмированной Версальским мир­ным договором, распространяется идея о бли­зости судеб немцев и русских как «молодых народов», противостоящих старой англо-фран­цузской Европе[28]. Одним из главных трансляторов таких взглядов можно считать журнал «Дело» (dieTat).

Современный немец­кий историк Георг фон Раух отождествляет впечатления немецкой общественности времен Веймарской республики о Советской России при помощи двух понятий: «угроза» и «воодушевление»[29].

В целом, в 20-30 годы XX века авторов немецких книг и статей о Советском Союзе условно можно разделить на несколько групп: коммунисты, стремившиеся познакомиться с «родиной мирового пролетариата; журналисты, писатели и специалисты по Восточной Европе, приезжавшие в Россию в качестве туристов за научной и журналистской информацией: инженеры и квалифицированные рабочие, приезжавшие в СССР в качестве иностранных специалистов и нанимавшиеся на работу на советские предприятия; представители фирм – проектировщиков промышленных предприятий и поставщиков оборудования, помогавшие при его освоении и наладке»[30].

Активную пропаганду нового образа России вело «Общество друзей новой России», образованное в Берлине в 1923 г. Кампания организовывала лекционные вечера и поездки в Советский Союз и даже издала иллюстрированную газету «Dasneue Russland». В обществе было около 1500 членов. Следует отметить, что его основными представителями была левая ин­теллигенция, а не коммунисты[31].

В 1928 году организован «Союз друзей Советского Союза» с целью появления своеобразного посред­ника между ВКП(б) и немецкой обществен­ностью. 28 организаций под лозунгом «Война против Советского Союза является войной против трудящихся всех стран» активно участвовали в проведении массовых антивоенных выступлений рабочего класса. В первые годы деятельности они приурочивались к юбилейным датам, чаще всего к международному антивоенному дню 1 августа и празднованию годовщины Великой Октябрьской социалистической революции; к юбилеям выпускались специальные номера журналов, брошюры. Начиная с 1930 г. антивоенная работа обществ приняла более систематический характер и не ставилась в зависимость от празднования исторических дат.

Позиция правительственных кругов Германии по военному сотрудничеству этого периода более чем ясна. Ю.З. Кантор приходит к выводу, что военное сотрудничество между СССР и Германией строилось по принципу «дружбы против общего врага»[32]. Советское государство нуждалось в современном вооружении и технологиях для укрепления своей обороноспособности и дальнейшего «революционного расширения границ», Германия искала способы обойти ограничения в области вооружений, наложенные на нее Версальским договором.
Так, главнокомандующий рейхсвером генерал фон Сект, немецкий протагонист военно-политических контактов Германии и России, считал: «Разрыв версальского диктата может быть достигнут только тесным контактом с сильной Россией. Нравится нам коммунистическая Россия или нет – не играет никакой роли. Что нам нужно – это сильная Россия с широкими границами – на нашей стороне. Итак, никаких Польши и Литвы между нами… И мы получим наши восточные границы по 1914 год»[33].
В 1922 был подписан Раппальский договор. Германия стала первым государ­ством, официально признавшим Советский Союз и установившим с ним дипломатические отношения. Затем германская сторона получает возможность испытывать танки, самолеты, химическое оружие на советских полигонах и обучать танкистов и летчиков в секретных школах в Липецке и Казани; СССР – доступ к германским технологиям,  стажировки красных командиров в Германии и участие немецких наблюдателей в советских военных учениях.

В 1920-е гг. в партийных кругах НСДАП образ России еще не олицетворялся с «миро­вой угрозой», а среди национал-социалистов достаточно популярным было отождествление русского большевизма с национальным соци­ализмом. К числу «симпатизирующих» отно­сились Г. Штрассер и Й. Геббельс, которые заявляли об отсутствии опасности для Герма­нии с восточной стороны, и что Россия, как никакое другое государство, может стать со­юзником Германии в общем деле построения социализма[34].

Новая ветка отношений зарождается с приходом Гитлера к власти. Уже на заседании НСДАП во вре­мя так называемого «краха левых» в начале 1926 г. он заявил, что «немецко-русский союз приведет Германию к самоубийству», а вместо политики совместных действий Герма­нии и России необходимо разрабатывать по­литику порабощения Восточной Европы[35]. На развитие антирусских, антисла­вянских и антибольшевистских идей оказали мощное влияние взгляды А. Розенберга, который являлся одним из основных идеологов НСДАП, главным редактором ру­пора нацистов «VolkischerBeobachter». Такая смесь антибольшевизма с антисемитизмом являлась своеобразной теоретической базой для воплощения планов Гит­лера по расширению «жизненного простран­ства» и установлению мирового лидерства Германии, озвученных в торжественной речи во время вступления в долж­ность рейхсканцлера Германии 3 февраля 1933 года[36]. Естественно, что политические представления постепенно ложились в основу немецкой пропаганды в новом десятилетии.

Таким образом, единые цели после заключения Версальского договора, наличие многолетних международных связей и начавшаяся трансформация образа новой России не отодвинули в тень, а лишь несколько скорректировали традиционные национальные стереотипы. В германском обществе активно распространялся миф о «рабоче-крестьянском рае» благодаря воодушевленным участникам рабочего движения и сторонникам левых идей. Изменение отношения консервативных кругов к новой России было связано, прежде всего, с непринятием большевизма и социалистических идей.  К началу 1930-х годов это трансформируется в активную пропагандистскую деятельность по созданию образа Советского Союза как «еврейско-большевистского врага».

После Гражданской войны и вплоть до 1928 г. Наркомат иностранных дел препятствовал въезду в СССР граждан европейских стран с туристической целью. Визы выдавались редко и неохотно. Началом иностранного туризма в СССР можно считать приезд в Ленинград на немецком пассажирском лайнере CapPolonio группы из трехсот американских туристов. С этого момента поток туристов стал расти, но очень медленно. В 1929 г. специально для обслуживания иностранных туристов и для контроля за ними был создан Интурист. Максимум был достигнут в 1936 г. – по данным Интуриста, СССР в этом году посетило 20 тысяч иностранцев^[37].

С началом индустриализации в СССР начали в массовом порядке приезжать по приглашению советского правительства иностранные инженеры и квалифицированные рабочие. Таким путем правительство надеялось преодолеть собственную нехватку квалифицированных кадров для новых промышленных предприятий, которые в большинстве случаев (если не во всех) проектировались иностранцами и оснащались купленным за границей оборудованием. Вначале, между 1929 и 1932 гг., самые тесные связи были с американцами. Но потом большинство заказов было перенесено в Европу, в основном в Германию. В 1932 г. 46,5% всего советского импорта приходилось на Германию. В СССР шло 10% всего немецкого экспорта^[38]. Соответственно большим, относительно числа прочих иностранных специалистов, было число работавших в СССР немцев. В 1935 г. они составляли 37% от почти 5 тысяч иностранцев, работавших в советской тяжелой промышленности.

К 1938 г. количество иностранных специалистов в СССР резко снизилось. Одновременно сократился и туризм. Разжигаемые показательными процессами ксенофобия и шпиономания свели немецкий туризм в СССР практически к нулю. Когда в 1938 г. шпиономания обратилась против туристов, которых стали подозревать, что они приезжают в страну как «лазутчики, шпионы, диверсанты (саботажники) и убийцы», министерство иностранных дел Германии согласилось с гестапо в том, что «гражданам Германии, предпринимающим поездку в СССР с целью развлечения, из соображений их собственной безопасности следует препятствовать в выезде из страны»^[39].

Официальный германский дискурс открыто заявлял, что борьба против мирового большевизма – одна из приоритетных задач немецкой политики. Важно показать немецкому народу, что большевизм является его заклятым врагом, и разъяснить всему миру, что он враг всех народов и наций и в связи с этим является врагом всего мира. Целью большевизма является достижение хаоса через мировую революцию и создание мирового государства под еврейским руководством по примеру Советского Союза[40].

Подобные тезисы звучали в выступлениях лидеров. В 1937 году года министерство юстиции публикует руководство по политике в отношении СССР. Эти идеи массово распространяются через прессу, радио и кино. Последнее с 1933 года находилось под контролем «Рейхскинокамер» (Reichskinokammer) — государственного органа по управлению кинопроизводством[41]. В качестве примера можно привести фильм «Фризеннот» (Friesennot), снятый в 1935 году.  Главный герой, поволжский немец, противопоставлялся демонизированному советскому комиссару.

Похожие цели преследовали и нацистская документальная кинохроника. Путем тенденциозного монтажа отдельных, иногда правдивых, кадров о жизни в Советском Союзе немецкому зрителю преподносили визуальное изображение большевистского врага и доблестного немецкого героя, ведущего борьбу с ним. При этом для принижения образа русского человека на кинопленке часто были запечатлены люди с физическими недостатками[42].

Отметим, что образ русского «недочеловека» не означал, что Гитлер недооценивал Советское государство. В его сознании причудливо сочетались опасения «еврейско-большевистской мировой угрозы», с одной стороны, и «русского колосса на глиняных ногах» — с другой.

Нацистская пропаганда, затронувшая практически все сферы общественной жизни Германии, не обошла стороной и немецкие школы. Одну из ключевых ролей в расовом воспитании нового поколения сыграла организация «гитлерюгенд». Детям прививались новые ценности и идеалы, они должны быль быть способны на агрессивное и бескомпромиссное решение «еврейского вопроса», а также проблемы «жизненного пространства» для германской нации. Книги Гитлера и Розенберга являлись обязательной литературой для чтения. На уроках постоянно разоблачался «рабоче-крестьянский рай» через изображение советских лагерей и нищего, закабаленного большевистским руководством русского народа. Б.Н. Бессонов в своем исследовании отмечает, что образ советского вождя Сталина и диктатура коммунистической партии в СССР упоминались в нацистской пропаганде значительно реже, чтобы избежать неумышленных аналогий с Гитлером и нацистским режимом в Германии[43].

В Германии был создан Институт исследования родины и славянского вопроса[44]. В первую очередь им отрабатывались и «аргументировались» тезисы о «большевистской угрозе» и «миссии немцев на Востоке», которые, несколько варьируясь, стали лейтмотивом гитлеровской пропаганды. Появляется понятие «остфоршунг» (восточные исследования), по сути подменившее собой краеведение, археологию и антропологию.

Библиотеки пополнялись «научными» статьями о «русской душе», об «Азии или Европе», антисоветскими и антикоммунистическими изданиями. Нацистская доктрина о роли немцев в исполнении «культурной миссии в Восточной Европе» чрезвычайно подходила для того, чтобы замаскировать требование «жизненного пространства» видимостью научности.

Сотрудник Генштаба Шпальке, считая целесообразным деполитизировать информацию, предлагал противопоставить пропаганде против Советского Союза и коммунизма объективный обзор, составленный на базе многолетней работы 5-й группы отдела, занимавшимся сбором информации об иностранных армиях: «Вскоре не проходил ни один день, чтобы не приходилось давать оценку той или иной фальшивке»[45].

Образ России в Третьем рейхе был непосредственно связан с далеко идущими экономическими планами, которые сводились, прежде всего, к использованию ее территории в роли сырьевого придатка. Можно предположить, что такие идеи зародились во время визитов политической элиты в Советский Союз. Например, В. Кейтель писал своему отцу в сентябре 1931 года: «Сегодня в первой половине дня я вернулся из своей поездки в Россию… Самое характерное, пожалуй, можно — совсем кратко — изложить так: а) необычайные просторы; б) наличие всех мыслимых ископаемых в качестве предпосылки независимой экономики; в) нерушимая вера в строительство социализма и в пятилетний план; г) крайне напряженный трудовой ритм»[46].

Формирование убеждений немецких граждан в необходимости использования богатых русских ресурсов для преодоления экономического кризиса, развития Германии и обогащения всех немцев являлось важным средством воздействия на общественное сознание. Так, во время своего выступления в Мюнхене в 1936 г. Гитлер сделал следующее заявление: «Когда Урал с его нескончаемыми полезными ископаемыми, Сибирь с ее богатыми лесами и Украина с бескрайними плодородными землями будут лежать под Германией, то ни один немец не будет больше нуждаться ни в чем»[47].

Согласно гитлеровской «восточной политике» предполагались так называемые «деиндустриализация» и «переаграризация» Советского Союза, одной из целей которых было создание в стране огромного рынка сбыта. На деле такой проект будущего Советского государства предполагал простое разграбление территории страны, вывоз полезных ископаемых, древесины и других природных ресурсов[48].

В целях формирования образа врага в лице русского народа и для борьбы с идеями большевизма в Германии активно муссировались такие понятия, как «большевизм - это русское, а следовательно, и азиатское изобретение. Его распространению следует препятствовать кроме всего прочего еще и потому, что он является в большей степени механизмом и оружием евреев» или «русские – это смесь северного характера и монгольско-азиатских инстинктов. Такой гибрид является инструментом в руках еврейской диктатуры»[49].

После острой пропагандистской конфронтации между национал-социализмом и большевизмом в годы Гражданской войны в Испании и открытой милитаризации в Германии наступает период относительной стабилизации и сдержанности в отношениях между двумя странами. Она достигла апогея после подписания пакта о ненападении 23 августа 1939 года[50].

В целом, можно констатировать, что реальное восприятие процессов и событий в СССР было ограничено в 1930-х гг., с одной стороны, нацистским режимом, а с другой — закрытостью Советского государства, в котором после военной интервенции европейских стран во время Гражданской войны усилились опасения по поводу внешней угрозы. В Третьем рейхе основным источником получения сведений о Советском Союзе оставались лишь «восточные исследования», проводимые в учреждениях СС. Их главной целью являлись «научное» обоснование и идеологическая подготовка экспансии Германии в Восточную Европу.

Таким образом, на протяжении 1920-1930-х гг. наблюдаются противоречивые процессы: с одной стороны идеи близости народов, схожести судеб «снизу», а с другой стороны поддержание национальных стереотипов и пропаганда образа СССР как врага «сверху» с помощью различных средств (газеты, радио, фильмы, образовательные программы и исследовательские проекты).

Отметим две основные составляющие такого образа: страну и народ. Советский Союз изображался как богатая страна с людьми низшего сорта. Мировое еврейство, по мысли нацистских идеологов, пытается через дезорганизацию и пропаганду объединить отторгнутые и неполноценные элементы всех народов для того, чтобы при помощи них вести борьбу на уничтожение всего положительного, против народного духа, нации, религии, культуры, порядка и цивилизации. Образы способствовали ужесточению до крайних пределов фашист­ского оккупационного режима на территории СССР, который едва ли можно было сравнить с порядками, установленными гитлеровцами в других захваченных ими странах.

Накануне Великой Отечественной войны в гер­манском обществе была несколько приглуше­на антисоветская и антирусская пропаганда, что в конечном итоге преследовало основную цель — усыпить главного врага накануне под­готовки военной кампании против Советско­го Союза.

После нападения Германии на СССР 22 июня 1941 г. был снят действовавший с момента заключения пакта Молотова-Риббентропа запрет на антисоветскую пропаганду в Третьем рейхе. Более того, поскольку главным врагом Германии внезапно оказался СССР, понадобилось спешно компенсировать затянувшуюся пропагандистскую паузу волной новых компрометирующих антисоветских материалов и одновременно объяснить немецкому народу как причины внезапной дружбы со Сталиным в 1939 г., так и не менее внезапной войны с ним в 1941 г.

Важнейшая задача пропаганды, как утверждал Гитлер, — это то, что она «подобно плакату, должна привлекать к себе внимание масс, а не обучать лиц, имеющих научную подготовку или стремящихся к образованию и знаниям. Поэтому ее воздействие должно быть направлено главным образом на чувства и только в очень ограниченной степени рассчитано на так называемый «разум»… Чем скромнее ее научный балласт, чем больше она концентрирует свое внимание на чувствах массы, тем значительнее ее успех. Именно он и является лучшим доказательством правильности или неправильности пропаганды…»[51].

Для пропаганды задействовали в первую очередь публицистические источники. Осенью 1941 г. в Дрездене большим тиражом (не менее 150 тысяч экземпляров) вышла книга Мартина Пазе «Сталин в свете прессы и карикатуры»[52]. Она составлена из статей и карикатур о Сталине и СССР, опубликованных до осени 1941 г. не только в немецкой, но и, в первую очередь, мировой прессе, в том числе и враждебной Германии. Все, что писалось об СССР в западной демократической печати в середине и конце 1930-х гг., полностью устраивало нацистов. Перепечатки публикаций из прессы враждебных Германии стран — Англии, Франции, США — только подчеркивали в глазах читателей объективность немецкой пропаганды. А то, что эти страны внезапно прекратили антисоветскую пропаганду и превратились в союзников СССР, подчеркивало в глазах немецких читателей их нынешнее лицемерие.

Отметим, что слабым местом нацистской пропаганды оставалась проблема с объяснением странного поведения самой Германии в 1939 г. и причин заключения пакта с СССР. А также деликатные вопросы о совместном с СССР разграничении сфер влияния в Польше и санкционировании немецким правительством дальнейшего распространения советского влияния в Европе в 1939-1940 гг., и в особенности войны с Финляндией. Тем более что героическая борьба финнов с СССР, широко освещавшаяся мировой прессой, начала активно использоваться в 1941 г. немецкой пропагандой, хотя и задним числом. Так, 24 июня 1941 г. в статье из газеты «Келнишецайтунг» раскрываются детали секретного протокола к договору Молотова – Риббентропа о разделе сфер влияния между СССР и Германией. Авторы этой и других подобных публикаций делают вид, будто Германия не понимала смысла, который СССР вкладывает в выражение «раздел сфер влияния». Поэтому оккупация Балтийских стран и война с Финляндией стали якобы неожиданностью для Германии, которая «с тяжелым сердцем» была вынуждена пойти навстречу советским желаниям[53].

Выразиться таким же образом по поводу раздела Польши было никак невозможно, поэтому вступление Красной Армии на восточнопольские земли вообще не фигурирует в нацистской пропаганде как доказательство советской агрессивности.

Исследователь Хмельницкий Д.С. делает вывод, что главной целью всей немецкой пропаганды в это время было представить советско-немецкую войну исключительно как акцию по спасению европейской цивилизации в целом (и народов СССР в частности) от большевизма[54]. Поэтому главный упор в антисоветской пропаганде делался на преступлениях Сталина и советской тайной полиции – ГПУ, – на ужасных условиях жизни в СССР и на советских претензиях на мировое господство.

Следующим транслятором нацисткой пропаганды было радио. Геббельс считал его одним из ключевых источников информации для населения: «То, чем была пресса в девятнадцатом веке, радиовещание станет в двадцатом», — утверждал Геббельс[55]. После начала Второй мировой войны прослушивание зарубежных радиостанций считалось изменой и строго наказывалось: лишь за 1939 год свыше 1500 немцев были отправлены в концлагеря, тюрьмы или на исправительные работы. В 1942 году бывший шеф управления печати министерства пропаганды Ханс Фриче был отозван с Восточного фронта, чтобы возглавить отдел радиовещания. «Радиовещание должно достичь каждого, или оно не достигнет никого», – говорил Фриче[56].

Немаловажное значение имела и видео-пропаганда. Полякова А.А. в монографии «Пропаганда войны в кинематографе Третьего Рейха» отмечает, что режиссерами было выпущено около 150-ти фильмов военной тематики (всего в те времена сняли более 1200 кинокартин). При походе в кинотеатр, на любой фильм, перед каждым сеансом немецкому зрителю показывали ролики – в годы начала войны они длились около десяти минут, а к концу – до получаса. Пропагандистские фильмы (в том числе речи Адольфа Гитлера) разъясняли населению причины конфликта с Советским Союзом, проводя параллели между ним и заокеанскими властями[57].

К еще одному примеру пропаганды стоит отнести общественные мероприятия. Так, в 1942 году имперским отделом пропаганды НСДАП была организована выставка «Советский рай» (DerSowjetparadies). На девяти тысячах квадратных метров во многих павильонах демонстрировались экспонаты, собранные во время специальных экспедиций на оккупированные вермахтом территории. Воспроизводилась часть Минска с куском улицы, лавкой, мастерской сапожника, землянками, в которых жили рабочие; советские сельскохозяйственные машины, рабочие и крестьянские дома, разобранные на месте и собранные заново в павильонах со всем своим оборудованием и интерьерами. Демонстрировалась масса фотографий, сделанных на советской территории. В павильонах были воспроизведены в натуральную величину подвалы ГПУ с расстрельной камерой и многое другое. Отдельные разделы были посвящены советской армии и программе вооружений, организации советской жизни и экономики, рабочему и крестьянскому быту, колхозам, социальному устройству СССР, ГПУ и лагерям, беспризорным и т.п. Перед входом на выставку были установлены советские трофейные танк и орудия. Подпольная коммунистическая группа во главе с Гербертом Баумом попыталась 18 мая 1942 г. поджечь выставку. Ущерб оказался минимальным, но почти все члены группы, около 30 человек, были в конечном счете арестованы и казнены. Сам Баум погиб от пыток еще во время следствия[58].

Идеологическая обработка собранного для выставки материала профессиональными пропагандистами сводилась в основном к двум вещам. Во-первых, война Германии с СССР подавалась исключительно как попытка Германии спасти Европу от большевистского нашествия. Собственные агрессивные планы Гитлера, приведшие к заключению недавнего пакта со Сталиным и к захвату половины Европы, оставались за скобками. Наоборот, Германия изображалась как предводитель всех европейцев, готовых бороться за свою свободу от большевистского варварства.

Во-вторых, в массовом сознании утверждались обусловленные расовой теорией и совершенно бессмысленные с точки зрения здравого смысла понятия «мировое еврейство» и «еврейский большевизм». При описании многих экспонатов (как, например, при описании работы завода им. Ворошилова в Минске или структуры организации колхоза) причуды советского хозяйственного руководства объяснялись особенностями некоего «еврейского мышления»[59].

Сомневаться в достоверности материалов об СССР не приходилось, а угроза распространения советской системы и советских условий жизни на остальную Европу выглядела вполне реальной.

История войн подтверждает, что никакая армия, действующая в качестве оккупантов какой-либо страны, не может обойтись без сотрудничества с властями и населением этой страны. Она нуждается в переводчиках, в специалистах-администраторах, хозяйственниках, знатоках политического строя, местных обычаев и во многих других помощниках из местных органов власти и населения. Поэтому при формировании образа СССР немецкая пропагандистская машина наращивала свою мощность и за пределами Третьего рейха.

Условно можно выделить несколько целей такой работы. Первая – усиление влияния на собственные войска для беспощадной расправы и/или управления над захваченным населением ввиду продолжения политики расширения жизненного пространства. В качестве одной из мер пропаганды следует отметить высказывания политической элиты. В августе 1942 г. один из подчиненных Розенберга следующим образом суммировал политику немцев: «Славяне должны на нас работать. Если они нам более не нужны, они могут умереть. Поэтому обязательные прививки и медицинское обслуживание немецкими врачами являются излишними. Рост славянского населения является нежелательным»[60]. В октябре 1943 г. Гиммлер заявил: «Меня ни в малейшей степени не интересует судьба русского или чеха. Мы возьмем от других наций ту здоровую часть нашего типа, которую они смогут нам дать. Если в этом явится необходимость, мы будем отбирать у них детей и воспитывать их в нашей среде[61]».  Вильгельм Кейтель и Альфред Йодль – главные конструкторы военных планов Третьего рейха в период Второй мировой войны даже на Нюрнбергском процессе упорно продолжали называть войну против СССР превентивной, предупреждающей[62].

Второй целью можно считать воздействие на захваченные массы населения. Она имела широкий спектр направления: это и создание «доверительного» идеологического информационного поля между захватчиками и оккупированным населением и создание негативного восприятия советской власти среди оккупированных; и использование национальных меньшинств и их лидеров либо представителей в качестве дополнительного орудия для «ускорения» действий захвата территорий.

Одной из форм работы с населением были агитационные группы (устная пропаганда), разъясняющие «новый порядок» в местном населенном пункте, сюда же можно отнести радиообъявления, эти же группы вывешивали на информационные стенды плакаты и объявления.

Другая форма работы с населением – это визуальная пропаганда – плакаты, которые носили негативный оттенок по отношению к И.В. Сталину и Советскому Союзу и всей системе государства, а взамен предлагался «позитивный» образ «обеспеченной жизни в Германии». Немецкий киножурнал «Немецкое еженедельное обозрение», выпускавшийся в 1940-1945 годах, был орудием пропаганды в войсках вермахта и СС на Восточном фронте. Зачастую визуальные художественные образы «били» именно в нужные болевые точки обычных граждан, указывали на объективные недостатки советской системы жизнеобеспечения.

Третья форма воздействия – печатная пропаганда: стихи, газеты, пропуска, которые преподносились билетом в новую жизнь, издание газет, объявлений на тематику «Уезжая на заработки в Германию/ помогая солдатам немецкой армии, ты даешь будущее себе и своей семье»[63]. Для примера – многополосная оккупационная немецкая газета «Новый путь», выходившая на территории СССР с осени 1941 до осени 1943 годов на русском языке. На территории рейхскомиссариата Украины пользовались популярностью «Мариупольская газета» и «Донецкая газета» (обе на украинском языке). В Остланде был «Двинский вестник» (на территории Латвии). В качестве примера «газеты для национальных меньшинств» можно указать «Газават» для мусульман Северного Кавказа.

Конечно, пропаганда шла со сбоями ввиду открывшегося партизанского движения, которому помогала Москва, уцелевшие партийные ячейки на местах или же обычные беспартийные люди справлялись сами, как могли, отрезанные от остальной страны. Однако оккупированные территории СССР в первую очередь должны были служить сырьевой и продовольственной базой Германии, а население – дешевой рабочей силой. Именно поэтому и был такой широкий набор пропагандистских инструментов на жителей оккупированных территорий. И поэтому в ход уже шли принудительные и устрашающие методы и формы работы с населением, как показательные смертные казни, угон людей из одного населенного пункта в другой, поборы и высокие налоги и др.

Пропагандистская работа нацистов в целом считается западными специалистами «войной, которую выиграл Гитлер». По воспоминаниям бабушки А.С. Гогун, Прасковьи Кузьминичны Малаховой, уроженки села Дубровка Тверской губернии, всю войну отслужившей на фронте медсестрой, даже в победном 1945-м раненые и военнопленные немцы говорили: «Зачем нам было на вас идти – за вашей нищетой? Это вы на нас напали!»[64]. Пример частный, но очень характерный, – какая-то часть солдат и офицеров вооруженных сил Германии и после войны считала войну на Востоке войной «за родину и против большевизма».

Другим ярким примером работы пропаганды является письмо Украинского митрополита Андрея Шептицкого, направленное фюреру на 94-й день Великой Отечественной войны: «Как глава церкви я передаю сердечные поздравления по поводу овладевания столицей Украины… Украинский народ видит в этом освобождение столицы от большевистского ига и предзнаменования своего освобождения из рабства»[65]. К тому моменту солдаты «несравненной и славной германской армии» уже совершили множество убийств и тяжких преступлений. По мнению американского историка Тимоти Снайдера, важно также осознавать, что в организации и проведении массового расстрела участвовали не только представители службы безопасности СД и эсэсовцы, но и обычные немецкие полицейские, а также представители гражданских ведомств, офицеры и солдаты вермахта, но и даже украинская вспомогательная полиция[66]. Возникает закономерный вопрос: «Насколько нужно ненавидеть другие нации, насколько нужно закрепить в своей голове такие представления, чтобы совершить не убийство, а проводить «конвейер смерти» и уничтожать людей десятками и сотнями тысяч?»

Следует констатировать, что большая сильная государственная машина пропаганды Германии оказалась достаточно мощной, чтобы направить простых немцев против советского народа. Для этого был задействован широкий спектр инструментов: публицистика, радио, кинофильмы, выступления политической элиты и массовая трансляция этих идей. Стоит отметить, что пропаганда изначально признавалась сильнейшим оружием войны. Именно поэтому разрабатывались различные варианты для разной целевой аудитории, тезисы встречались повсеместно, аргументы фальсифицировались либо гиперболизировались. Действительно, если судить по количеству немцев, веривших в свое правое дело, коллаборационистов, можно сказать, что «пропагандистская война» в первые годы Второй мировой войны была выиграна.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что образ СССР в нацистской пропаганде трансформировался и являлся объектом политической деятельности. Так, на протяжении 1920-х годов наблюдаются противоречивые процессы: с одной стороны идеи близости народов, схожести судеб «снизу», а с другой стороны все еще поддержание национальных стереотипов. Это подтверждают воспоминания немецких туристов об СССР, которые они публиковали в издательствах страны – они описывали Советский Союз как развивающуюся страну, которая могла бы стать дружной для Германии. Вскоре туристический поток начал уменьшаться, а, следовательно, и информация об СССР становится менее разнообразной и более пропагандистской. Уже в 1930-е развивается пропаганда образа СССР как врага с помощью различных средств (газеты, радио, фильмы, образовательные программы и исследовательские проекты). Все активнее транслируются новости о страданиях советского населения. Такое информационное поле создано для оправдания агрессии, ведь тогда все боевые действия можно оправдать «освободительной миссией на Востоке». Советский Союз представляют как одну большую тюрьму, опираясь на работы бывших коммунистов, побывавших в СССР и изменивших под влиянием увиденного и пережитого свои взгляды на «родину пролетариата».

С началом войны, в связи с поставленной целью захвата территории Советского Союза, немецкая пропаганда начинает апеллировать новыми образами. С середины 1941 года в немецких СМИ появляется новые характеристики СССР – пропагандисты делают акцент на природных запасах и огромных территориях страны, на которой проживают «люди низшего сорта».  

Во время Великой Отечественной войны пропаганду необходимо было вести на «два фронта» – непосредственно в самой Германии и на оккупированных территориях СССР. Поэтому нацистская пропаганда принимает новый виток – фашистские СМИ «бьют по самым больным точкам» социальной жизни СССР, обличая скудные жизненные условия и демонстрируя отсталость страны. Для более наглядной информации в Берлине открывается выставка «Советский рай», демонстрировавшая варварство и агрессию Советского Союза и оправдывавшая войну с ним. На территории Германии выпускаются книги, дискредитировавшие Советское правительство, транслируются радиопередачи с фальсифицированными новостями и фактами. Немецкая пропаганда стала единой машиной, не имеющей аналогов в истории. Умело используя информацию, имеющие подтверждение, немецкая пропаганда «пропускала» её через идеологический фильтр, модернизируя под внешнеполитический запрос и преподнося как доказанный факт.

Дальнейшее изучение особенностей нацистской пропаганды и способов противостояния ей помогут современным исследователям в анализе событий Великой Отечественной войны, а также будет способствовать борьбе с подменой исторических фактов и попытками умалить вклад Советского Союза в победу над гитлеровской Германией и разгром фашизма! 

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

ИСТОЧНИКИ

1. Из конспекта речи Гитлера перед командующими сухопутными силами и военно-морским флотом (3 февраля 1933 г.) // История Германии. Документы и материалы. - Т. 3. - С. 370-371. Док. 272.
2. Кейтель, В. Размышления перед казнью / В. Кейтель. – М. : Вече, 2012. – 612 с.
3. Собственноручные показания арестованного Шпальке // Тайны дипломатии Третьего рейха 1944-1955. Германские дипломаты, руководители зарубежных военных миссий, военные и полицейские атташе в советском плену : сайт / Международный фонд Демократия. – Москва, 2011. URL: https://istmat.info/node/25040 (дата обращения: 19.12.2021).
4. Шуман, В. Документы по истории Германии 1933-1935 годов / В. Шуман. – Франкфрут на Майне:РодербегВерлаг, 1977. – 321 с.
5. Pase, M. Stalin imBlitzlicht der Presse und Karikatur / M. Pase. - Dresden : Müller, cop. 1941. - 157 p.

ЛИТЕРАТУРА

1. Болсун, Г. А. Образ врага в советской и немецкой пропаганде в годы Великой Отечественной войны / Г. А. Болсун // Победа - одна на всех : Материалы международной научно-практической конференции, Витебск, 24 апреля 2014 года / Под редакцией А.И. Жука, А.А. Коваленя. – Витебск: Витебский государственный университет им. П.М. Машерова, 2014. – С. 115-118.
2. Балахнин, В. В. Некоторые аспекты противостояния военных экономик СССР и Германии накануне и в ходе второй мировой войны / В. В. Балахнин, М. В. Балахнина // Гуманитарные проблемы военного дела. – 2020. – № 2(23). – С. 68-73.
3. Воропаев, C., Егазаров, А., Энциклопедия Третьего рейха / С. Воропаев, А. Егазаров. - М. :Локид : Миф, 1996. - 587 с.
4. Галечко, И.И. Представления немцев Веймарской республики о Советской России 1919-1933 гг. : дисс. … кандидата исторических наук / И.И. Галечко ; Ин-т истории, археологии и этнографии народов Дал. Востока ДВО РАН. – Владивосток, 2002. – 196 с.
5. Галкин, А.А. Германский фашизм / А.А. Галкин. – М. : Наука, 1989. – 350 с.
6. Гогун, А. С. Нацистская пропаганда в начале войны против Советского Союза / А. С. Гогун // Клио. – 2005. – № 3(30). – С. 86-88.
7. Голубев, А. В. "Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен": к вопросу о закрытости межвоенного советского общества / А. В. Голубев // Отечественная история. – 2004. – № 4. – С. 32-53.
8. Дуглас, Р. Хотел ли Гитлер войны. Беседы с Отто Штрассером / Р. Дуглас. – М. : Алгоритм, 2013. – 352 с.
9. Кантор, Ю.З. Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии 20-30-х годов / Ю.З. Кантор. – М. : РОССПЭН, 2014. – 382 с.
10. Кузнецов, А. К. Роль и значение радио в нацистской пропаганде / А. К. Кузнецов // Труды молодых ученых Алтайского государственного университета. – 2012. – № 9. – С. 30-32.
11. Мельников, Д.Е., Черная, Л.Б. Империя смерти: аппарат насилия в нацистской Германии. 1933-1945 / Д.Е. Мельников, Л.Б. Черная. - М.: Издательство политической литературы, 1989.- 415 с.
12. Наарден, Б. Социалистическая Европа и Революционная Россия: восприятие и предубеждение 1848-1923 / Б. Наарден. – Кембридж : Пресса, 2002. – 595 с.
13. Назаров, О. Трагедия Бабьего Яра / О. Назаров // Историк. – 2021. – № 9. – С. 62-65.
14. Орлов, Ю.Я. Крах немецко-фашистской пропаганды в период войны против СССР / Ю. Я. Орлов; Под ред. Я. Н. Засурского. - М. : Изд-во МГУ, 1985. - 176 с.
15. Полякова, А.А. Пропаганда войны в кинематографе Третьего Рейха / А.А. Полякова. – М. : Ирис Групп, 2010. – 164 с.
16. Попов, А.Д. Экспорт советской модели выездного туризма: случай разделенной Германии / А.Д. Попов // Вестник Пермского университета. Серия: История. – 2013. – № 3. – С. 155-165
17. Снайдер, Т. Реконструкция наций / Т. Снайдер. – М. : Вроцлав, 2013. – 464 с.
18. Хмельницкий, Д.С. Нацистская пропаганда против СССР / Д.С. Хмельницкий. – М. :Центрполиграф, 2010. – 351 с.
19. Черняков, Д. И. Русский патриотизм и образ новой России в нацистской пропаганде / Д. И. Черняков // Вестник Брянского государственного университета. – 2009. – № 2. – С. 73-78.
20. Чубарьян, А. О. Российско-германские отношения (август 1939-июнь 1941). Смена вех в теории, идеологии и пропаганде / А. О. Чубарьян // МГИМО. – 2009. – № 4. – С. 115 - 125.
21. Ширрер У. Взлет и падение Третьего Рейха / У. Ширер. - М.: Эксмо, 2003.- 1215 с.
22. Lemberg, H. Der Russeistgenugsam. ZurdeutschenWahrnehmungRusslandsvomErstenzumZweitenWeltkrieg / H. Lemberg. – Stuttgart : Steiner, 2000. – 234 s.
23. O'Sullivan D. Furcht und Faszination. Deutsche und britischeRufllandbilder 1921—1933 / D. O'Sullivan. - Koln ; Weimar ; Wien, 1996. – 349 s.
24. Rauch, G. Zarenreich und Sowjetstaatim Spiegel der Geschichte. Aufsatze und Vortrage / G. Rauch. – Gottingenn : Muster-Schmidt, 1980. – 356 s.